– Значит, закопаем.

– У тебя, что, экскаватор в багажнике завалялся?

– Завьялов! – каким то совершенно новым голосом отчеканил Витяня.

– Это все?

– Нет. Ты испортила спектакль, который должен был вот вот завершиться. Если можешь, прости мне мои выпады: ты ни в чем не виновата. Ведь тебя не ознакомили со сценарием, ничего не сказали об актерах и ролях, которые они исполняют. Тебя просто ввели в эпизод. «Кушать подано!», «К вам его высочество!» А ты...

– Что я?

– А ты – это ты, Мальцева. Если бы я знал, если бы я мог только предположить, что ты появишься на авансцене наших игр, я бы сделал все, чтобы этого не случилось. Я бы объяснил, что тебя нельзя использовать вслепую, я бы доказал им, что ты, сволочь, умна и потому особенно опасна в такого рода операциях. Но это решал не я... – Мишин тряхнул своей великолепной гривой. – Вот и все, Валентина Васильевна.

– Я могу тебя кое о чем спросить?

– Можешь, только вряд ли мои ответы что то прояснят.

– Зачем ты убил Гескина?

– Таков был приказ, Валя. Запомни: в любой спецслужбе, даже самой демократичной и либеральной страны, не существует альтернатив выполнению приказа. Они просто не предусмотрены уставом.

– Я виновата в его смерти?

– Косвенно. В основном, он сам.

– Он был вашим человеком?

– И нашим тоже.

– Если бы все случилось, как вы планировали, мое возвращение домой предполагалось или нет?

– Я не знаю.

– Меня действительно разыскивает полиция и ЦРУ, или ты блефовал?

– Я не блефовал. Валя. Ты им действительно нужна. Ты им нужна даже больше, чем мы с Андреем. Потому что ты – свидетель.

– И только чтобы я им не досталась, вы угробили столько людей?

– Да. Я выполнял задание.

– Так зачем было мучиться? Шлепнули бы меня вместе с Реем – и никаких проблем.

– Так и было бы, если бы я не надеялся выбраться с той виллы.

– Хороша Маша, но или ваша, или ничья?

– Что то в этом роде.

– Получается, я обязана тебе жизнью?

– Не спеши благодарить, подруга. Придет день, и ты еще проклянешь меня за это по настоящему

– Значит, кому то в Москве я все еще нужна?

– Видимо, нужна.

– Почему ты со мной прощаешься так, словно мы видимся в последний раз?

– У нас с Андреем тоже серьезные проблемы. И потом, где мы с тобой увидимся? На пресс конференции в Доме журналиста? У тебя в редакции? Или в моей балетной школе в Швейцарии? Ее фасад такой же фальшивый, как очаг в хижине Папы Карло. Я ведь в Дом кино попал тогда впервые в жизни. И то исключительно с целыо повидать тебя. Задание...

– Скажи, может случиться так, что ты окажешься в скором времени в Москве?

– В моей жизни может случиться что угодно. В том числе и это.

– Я могу попросить тебя об одном одолжении?

– Нет.

– Я вообще не могу рассчитывать на тебя?

– Нет.

– Тогда прощай, Мишин.

– Прощай, Мальцева. И не поминай лихом.

– Ах, да, чуть не забыла... – я вытащила из косого бокового кармана юбки свою единственную, как мне еще вчера казалось, ценность, плотно завернутую в гигиенический пакет с изображением пикантной дамы. – Возьми на память, Витяня.

– Что это? – спросил Мишин настороженно.

– Это сфабрикованная моими собственными руками улика против тебя. Кстати, еще вчера я очень ею гордилась...

– Что?

– Не важно, Витяня. Возьми и выбрось, если хочешь. Гескину этот глушитель уже все равно не пригодится, да и мне, как выясняется, незачем тебя шантажировать.