Трахнутый пожимает плечами.

– Что ж, почему бы нет? – говорит он. – Кит, будь добра, принеси снизу мои брюки.

Кит уходит.

– Ну, как идут дела? – спрашиваю я.

– Нормально.

– Ты позвонил куда хотел?

– Да. Я дал им сорок восемь часов. Если они не выпустят Ньюаркское Трио, парнишка умрет.

– И каков твой прогноз?

– Я думаю, их освободят. Эти трое – пешки; ирландская община давно добивается от Клинтона, чтобы он их выпустил. Если он так поступит – выиграют все. Клинтон будет выглядеть еще большим гуманистом, наши соратники выйдут на свободу, а мы одним махом завоюем себе репутацию серьезных парней, с которыми нельзя не считаться.

В этот момент возвращается Кит с джинсами Трахнутого. Он достает из кармана связку ключей и протягивает девушке.

– О'кей, Кит, сними наручники. Когда он оденется и обуется, скуешь ему руки впереди. Можете пойти погулять, только далеко от дома не отходить. Вы должны оставаться в пределах видимости. И не забывай, что Шон еще под подозрением. Если он выкинет какой‑нибудь номер – кричи. Мы сразу же прибежим.

Трахнутый достает из кармана халата пистолет и не выпускает его из рук, пока Кит открывает наручники. Немного подумав, он отвинчивает от ствола глушитель, и я ловлю себя на том, что прекрасно понимаю его мысли. На многие мили вокруг нет ни одного человека, так что если ему придется убить меня или Питера, он может сделать это, не боясь, что кто‑то услышит выстрел.

Когда Кит защелкивает наручники у меня на запястьях, Трахнутый сам проверяет, сработал ли замок.

При этом он мне еще и подмигивает.

– Не обижайся, приятель. Когда мы закончим это маленькое дельце и нас признают в Стране Отцов, все будет по‑другому. О неудачах можно будет забыть, а в качестве извинения я возьму тебя на настоящую, большую операцию. Я уже сейчас уверен, что ты будешь не последним человеком в нашей организации.

Он дружески толкает меня в плечо.

– Надеюсь, – отвечаю я.

Мы с Кит выходим из комнаты, и она помогает мне спуститься по ступенькам.

При ближайшем рассмотрении дача Джерри оказывается даже больше, чем я представлял. Это огромное здание с просторным атриумом, напоминающим крытый двор, и шестью или семью спальнями, которые располагаются на втором этаже по периметру. В целом архитектура постройки куда больше напоминает швейцарское шале, чем хижину первопоселенцев в Кентукки. Большой камин сложен из грубо обтесанных каменных глыб, добытых по соседству. На первом этаже располагаются кухня, гостиная открытой планировки и столовая. Чтобы согреть все эти помещения зимой, пришлось бы, наверное, спалить половину окружающего леса, но летом, когда в открытые окна врывается прохладный ветерок с гор, находиться здесь, наверное, очень приятно.

Да и жизнь обитателей дома отнюдь не отличается простотой и безыскусностью. Я заметил широкоэкранный телевизор, стереосистему и колонки, при виде которых фанатики «Аэросмита» позеленели бы от зависти. И это наверняка еще не все.

Когда мы спускаемся, Джеки и Соня завтракают за большим сосновым столом. Джеки в плавках. Волосы у него влажные. Вероятно, в поместье есть бассейн, а может быть, где‑то рядом находится озеро.

– Всем доброго утра, – говорю я.

Джеки кивает.

– Как спалось? – спрашивает он, изо всех сил стараясь не смотреть на «браслеты» у меня на руках.

– Нормально.

– Кит принесла тебе позавтракать? – спрашивает Соня.

– Да, все было очень вкусно, спасибо, – отвечаю я.

– Кленовый сироп наш, домашний, – добавляет Соня.

– Кит мне сказала. Замечательная вещь! А где Большой Босс?

– Джерри еще не вставал. Он утверждает, что здесь ему замечательно спится, – говорит Соня и улыбается безмятежно и как‑то совсем по‑домашнему.