– Я чувствую то же самое, Шон... С той самой ночи, когда ты вез меня домой. Я... не могла с собой справиться. Просто не могла, хотя и старалась... – И она говорит мне еще одну очень важную вещь: – Это мой самый первый раз, Шон!..

Я потрясен до глубины души. Мне кажется невероятным, чтобы в наш совсем не пуританский век, в наше распущенное время девушка берегла себя для того единственного, настоящего, кто появится точно в назначенное судьбой время и никак не раньше. Значит, думаю я, все ее предшествующее поведение было чистой бравадой, игрой на публику. А теперь Кит решила, что ее единственный наконец появился.

Очень медленно, осторожно я ложусь на нее сверху и по ее лицу вижу: она считает, что так и должно быть. Что именно так было у всех. Не грубо, не второпях, не от скуки или от отчаяния, а так, как сейчас. Завораживающая геометрия движений, неземное блаженство, счастье получать и дарить. Как в медленном танце, мы перемещаемся в пространстве, ища самое удобное положение. Но вот Кит направляет меня в себя, и я чувствую ее учащенный пульс.

– Я знаю, Шон, это странно, но я...

– Тс‑с, не надо...

Я делаю всего одно движение, но для нее это пробуждение. Откровение почти божественного свойства. Однако и для меня это значит не меньше. Ее васильковый взгляд, отсветы мыслей, скользящие по лицу... Раньше я почти никогда не мог разгадать, что скрывается за ее мимолетными улыбками, но теперь я читаю по лицу Кит как по книге.

– Обними меня! Крепче! – просит она.

– Да, родная, конечно.

– Обними и никогда не отпускай!

– Не отпущу, – обещаю я и закидываю ей за спину соединенные наручниками руки.

Мы занимаемся любовью на траве, под деревьями, словно простой смертный и эльфийская волшебница. Или все наоборот, и это я лесной дух, а она заблудившаяся в чаще принцесса из старинной сказки с несчастливым концом?

Мы занимаемся любовью, и она негромко вскрикивает, а я обнимаю и успокаиваю ее.

О, прекрасные, восхитительные минуты! Будущего нет, есть только настоящее: стук ее сердца, испарина на гладкой коже, нежные губы да глубокие лесные глаза, в которых светится сознание бесконечно наполненного бытия.

Ничего иного и желать нельзя. Но я уже видел этот фильм, и мне слишком хорошо известно, что за мирной сценкой обязательно последует катастрофа.

Я прижимаю ее к себе, и мы снова занимаемся любовью в почти абсолютной тишине неподвижного леса. Ни один звук, ни один шорох не тревожат нас, и в какой‑то миг в этом зачарованном молчании мне мерещится смутное обещание счастливого будущего, в котором мы с Кит будем вместе.

Но я знаю, что это только затишье перед бурей.

Леса были густыми, нехожеными, и пространство между стволами пронизывали острые солнечные лучи, сочившиеся сквозь кружево листвы.

Краснокожие научили их надрезать кору деревьев, чтобы добывать сладкий сок, показали им съедобные ягоды и гнезда диких пчел. Опьяненные тишиной и спокойствием, они пробирались между вековыми пихтами, гигантскими ильмами и какими‑то диковинными деревьями, еще не известными цивилизованному человеку.

С тех пор как они покинули богатое рыбой побережье, они не видели ничего, кроме леса. Лес тянулся на многие мили вокруг, и было совсем неудивительно, что местные жители поклонялись лесным духам.