|
Внезапное вторжение жены в его нынешнюю жизнь, пусть случайное и, быть может, невинное, серьезно взволновало его. Тени удлинялись и становились гуще, до вечерней зори оставалось уже недолго, когда он очнулся от ощущения, всем хорошо знакомого, что кто то его пристально разглядывает. Он быстро обернулся – дверь за его спиной тихо закрылась. Он встал и, крадучись, вышел в холл. По коридору шла высокая женщина. Она была стройна и изящна, но когда она повернулась к двери, ведущей в комнаты слуг, он отчетливо различил яркий тюрбан на голове и черный негритянский профиль. Однако он задержался у двери соседней комнаты. – Узнайте, мистер Мартин, кто эта женщина, которая только что здесь прошла. Кажется, она не из этой усадьбы. Молодой офицер вскочил, надел фуражку и вышел. Через несколько минут он вернулся. – Высокая, сэр, хорошо сложена, держится прямо? – Да… – Служанка соседних плантаторов – семейства Мэнли, иногда навещает здешних слуг. Должно быть, мулатка. Брант задумался. Многие мулатки и негритянки хорошо сложены, а привычка носить тяжести на голове заставляет их держаться особенно прямо. Лейтенант взглянул на начальника: – Будут ли какие нибудь распоряжения насчет нее, генерал? – Нет, – после минутного молчания ответил Брант и вышел. Офицер улыбнулся. Недурно будет позабавиться за ужином с товарищами, рассказав, что его красивый, сдержанный начальник, такой аскет на вид, тоже не лишен маленьких человеческих слабостей! Через несколько дней, когда Брант утром углубился в работу, к нему стремительно вошел дежурный офицер. Лицо его пылало, и, очевидно, только присутствие начальника сдерживало его возбуждение. В руках он держал листок бумаги. – Какая то дама предъявляет вот это предписание и пропуск из Вашингтона, скрепленный подписью командира дивизии. – Дама? – Да, сэр, она одета очень хорошо. Но она не понимает самой элементарной вежливости: нагрубила мистеру Мартину и мне и требует, чтобы вы приняли ее наедине. Брант развернул бумагу. Это был специальный приказ президента, разрешающий мисс Матильде Фолкнер переход через линию федеральных войск и посещение усадьбы ее дяди, известную под названием «Серебристые дубы», где теперь стоял штаб бригады Бранта; ей разрешалось принять меры для сохранения фамильной собственности и увезти с собой оставшееся в усадьбе имущество, а вооруженным силам Соединенных Штатов предписывалось оказывать мисс Фолкнер помощь и содействие. Приказ был скреплен подписью командира дивизии. Он был сформулирован совершенно точно, и подлинность его не вызывала сомнений. Брант и прежде слыхал про такие приказы – сущее несчастье для армии; они издавались в Вашингтоне под чьим то загадочным влиянием и вопреки протестам военных, но он не хотел, чтобы подчиненный заметил его смущение. – Пригласите ее сюда, – сказал он спокойно. Но она уже вошла без приглашения, брезгливо обойдя офицера, подобрав юбки, словно боясь заразы: хорошенькая, надменная барышня южанка с яркими губами, одетая в серую амазонку; в узкой, обтянутой перчаткой руке она угрожающе сжимала легкий хлыстик. – Мой пропуск у вас в руках, – резко сказала она, даже не глядя на Бранта. – Полагаю, что с ним все в порядке, но если даже это и не так, я вовсе не желаю, чтобы меня заставляли ждать в обществе этих наемников. – Пропуск действительно в порядке, мисс Фолкнер, – ответил Брант, медленно читая ее фамилию. – Но, поскольку в нем не содержится разрешения оскорблять моих офицеров, я попрошу вас дать им время удалиться. Он дал знак офицеру, и тот вышел из комнаты. |
