Но об этом мне предстояло подумать позже. Сейчас ждали дела поважнее.

— Да, я считаю Альберта Холланда преступником. И не только из-за личных мотивов, — проговорила я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и спокойно, хотя сердце колотилось, как безумное.

Я боялась, что его оправдают, отпустят на все четыре стороны. Он ведь и должность может захотеть назад. А что? Кто помешает оправданному магу, если тот якобы ни в чем не виноват? А я теперь учусь на факультете четырех стихий, и мне точно без надобности там папочка в качестве декана.

— Дело не только в личном, — повторила я. — Да, возможно, я овладею магией времени. И воду с ветром подчиню. Но дело не в будущем, а в том, какой вред уже нанесен действиями Альберта Холланда. Я не о себе, не о настоящей матери, и не о Габриэль, которой тоже врали всю жизнь. Я о других пострадавших. О студентах, превратившихся в статуи. Да, это моя вина. Но вина невольная. Я не подозревала, что замешана в происходящем, ибо не знала, что у меня вообще есть дар времени. Но лорд Холланд прекрасно всё это знал. Когда появились первые пострадавшие, он понял, в чем дело. Мог это остановить, сказав правду. Но нет, он позволил появиться еще десяткам замороженных студентов. Просто умыл руки.

В зале вновь послышались шепотки. Но я не собиралась молчать.

— Вы преклоняетесь перед ним, — обратилась я к папочкиным поклонникам. — Я понимаю. Он был отличным педагогом и деканом. Это факт. Но ваш кумир подверг риску студентов. Всех студентов в Школе фей. Лишь бы самому выйти сухим из воды. Для пострадавших ничего не закончилось. Вы все прекрасно знаете о побочном эффекте, который я не могу пока снять. Потому что только учусь управлять даром. У десятков студентов сейчас проблемы, и еще неизвестно, какие могут быть отдаленные последствия. И это, — я указала на папеньку, — его вина. Ничего бы ни случилось, если бы я с рождения жила в магическом мире. И катастрофа не достигла бы таких масштабов, если бы он вмешался и признался, что студентов превращаю в статуи я. Так что, да, я считаю Альберта Холланда преступником. На его совести десятки жертв.

Все молчали. И судьи, и зрители. Моя речь произвела впечатление. Я видела по глазам, что многие, по-прежнему, меня осуждали и считали неправой. Но на лицах некоторых магов из группы поддержки появилось сомнение. Они по-другому взглянули на ситуацию. Осознали масштаб последствий действий любимого педагога. Конечно, когда речь о дочери, с которой в человеческом мире не случилось ничего дурного, это одно. Но десятки пострадавших студентов — это совершенно иное.

А вот на леди Стоун речь подействовала иначе. Она взирала на меня с неприязнью. А потом перевела взгляд на Альберта, и на лице отразилась едва ли не нежность. Меня аж передернуло. Она что, влюблена в этого гада?! Ну, дела!

— Вы свободны, леди Холланд, — объявил главный судья в абсолютной тишине. — Вопросов к вам больше нет. Объявляется перерыв до завтра.

Я первая покинула зал. Вышла в коридор, где меня ждал всё тот же сопровождающий в темной мантии. Он посмотрел ничего не выражающим взглядом и проговорил:

— Подождите немного. В Школу фей отправятся еще две феи. Ни к чему открывать отдельные порталы.

— Хорошо, — пробормотала я, догадавшись, о каких феях идет речь. Хотя мне совершенно не улыбалось путешествовать в компании леди Стоун.

Но прежде чем они с леди Джеральдин успели до нас добраться, подошли два других мага. Темный маг и полукровка.

— Ты молодец, — похвалила меня Келли Корнуэлл. — Отлично держалась. И привела бесподобный аргумент. От него судьи не смогут отмахнуться.

— Надеюсь, — я тяжко вздохнула, ощущая, что жутко устала.