|
— Кое-что — не все. У священника Гюнтера было в последний год прибыльное побочное дельце — он снабжал бумагой, купленной для печати, майнцских писцов. И нередко по ночам, когда я на цыпочках крался к прессу, Петер Шеффер осваивал это ремесло. Наверное, он знал, что этот день наступит. — Каспар рассмеялся, глядя на меня. — Ты всегда плохо разбирался в людях, Иоганн. Я смотрел на него, стараясь удержать вместе разбитые части моего сердца. — За что ты сделал это со мной? — Я сделал это для тебя. Чтобы показать тебе возможности того, что ты создал. Для того чтобы освободить Адама из сада совершенства, где Господь удерживал его пленником, потребовался змий. И я хотел сыграть такую же роль, чтобы показать, чего можно достичь с помощью твоего искусства. Он показал на бестиарий, который подарил мне в Штрасбурге. — Ты знаешь, во что это обошлось человеку, который заказал его? Пятьдесят гульденов. А ведь это всего лишь зеркало, чтобы потешить его тщеславие. Я дал ему то, за что он заплатил. Но с помощью твоего пресса мы можем изменить порядок вещей. Он прикоснулся к шрамам на своем лице. — Ты знаешь, почему я получил это. Потому что король, император и Папа — а все они христиане — насиловали свои земли именем Господа. Но арманьякцы, мучая меня, преподали мне урок, через них я узнал: есть и другие силы, властвующие над этой землей. Я учился у них, постиг тайны, которых страшится даже церковь. — Тайны? — эхом повторил я. — Эта книга — только начало. С помощью твоего пресса мы можем писать и печатать столько копий, что ни богачи, ни церковь не в силах будут помешать этому. Мы сметем их ураганом огня и бумаги. Ты знаешь, почему церковники распускают слюни над твоей Библией? Потому что считают: если они будут владеть искусством печати, то будут владеть и миром. Я чуть не плакал от отчаяния. — Именно этого я и добивался. Совершенной гармонии. — Уж кто-кто, а ты-то самый последний из людей должен был стремиться к этому. — Он в ярости сжал кулаки. — Покорность церкви, которая грабит бедняков, тогда как ее епископы ходят в золоте и мехах? Церкви, которая предпочитает собирать деньги, а не крестить души? Церкви, продающей тебе бумажки во искупление тех грехов, в которых ее пастыри виновны десятикратно против тебя? Они не заслуживают этого изобретения, Иоганн. А мы с его помощью сможем уничтожить их. Он взял у меня книгу. — Я не выдумал животных, которых ты видел в этой книге. Я взял их из жизни. Я думал, что уж ты-то должен был бы это понять. Я закрыл лицо руками. Раздался тихий хлопок — он бросил книгу на кровать рядом со мной, — потом заскрипели половые доски. Может быть, я ощутил легкое прикосновение ко лбу — то ли это был поцелуй, то ли ласкающая ладонь. А может быть, это был просто спазм. Когда я поднял голову, Каспара уже не было. — Я понимаю, почему церковь сохраняла это в тайне. Ник закрыл книгу. Кожа у него зудела, словно личинки выползли из книги и принялись пожирать его. Он давно не чувствовал себя таким грязным. Эмили была ошеломлена этими образами. Лицо у нее так побледнело, что казалось чуть не прозрачным. — Это жестоко. В ней столько ненависти. Трудно представить, что это сделал тот же человек, который напечатал Библию Гутенберга. — Это доказывает сходство шрифта. — И ты думаешь, поэтому они ее и прятали? — спросил Ник. |
