«Уже — «нашего»!» — мысленно проворчал Митя.

— Даже и среди Кровных найдутся те, кто благо своего рода поставит… нет, не выше блага империи, но посчитать могут, что возвышение Внуков другого Великого Предка, тем более Мораны-Темной, для них опасно.

— Именно поэтому мы будем искать союзников в других родах Кровной Знати, — проникновенно сказал отец. — В тех, для кого мой сын — не чужой, а родич и земляк.

В глазах губернатора мелькнула такая тяжеловесная расчетливость, что Митя содрогнулся. Бескровную племянницу ему, конечно, больше никто не подсунет, но кто знает, сколько их там у Леокадии Александровны припасено — племянниц, внучек и внучатых племянниц? Милое дело — захомутать выгодного жениха раньше, чем тот вырвется на забитый невестами простор Санкт-Петербургских светских гостиных.

— Полагаю, Новая Кровь ждет поддержки не только от нас, но и от наших Родов, — мягко напомнил Урусов.

— Полагаю, Роды-то наши не из дураков состоят, чтоб такой союз упустить, — проворчал губернатор. — Нынче-то в Петербург что отписывать будем?

— Чистейшую правду. Так и так, нашествие фоморов. При прямом пособничестве и предательстве одного из губернских дворян и подкупленных им чиновников.

— Это вы про полицмейстера с Мелковым? Эх, Фан-Фаныч… — покачал головой Потапенко.

— Отражено усилиями Кровных губернии, Азовского казачьего войска, улан, продолжал перечислять отец.

— И еврейского народного ополчения! — почти неожиданно для самого себя вставил Митя.

На него посмотрели — с некоторым сомнением.

— Пусть его, — наконец согласно кивнул губернатор. — Кабы местные меня в дом не втащили, стоптали бы в бою, как есть стоптали! К тому же, их надобно или за склады оружия в домах карать по всей строгости или уж награждать за применение оного противу врагов отечества!

— Тогда и о награждении похлопотать след! — влез Потапенко. — Мои хлопцы еще с варяжского набега заслужили!

— Иудеев награждать петербургские чиновники точно не позволят… А и пусть! Глядишь, так увлекутся, что и не сообразят, откуда у нас Мораныч взялся! — залихватски махнул рукой губернатор. — Но тем каббалисту с инженером — ничего! — строго предупредил он. — Хватит с них оправдания в убийстве полицмейстера!

— Слухи все равно пойдут, — предупредил Урусов.

— Пусть идут, — кивнул отец. — Мы же не собираемся навсегда скрывать Истинного князя от глаз. Если мы получим для моего сына полгода спокойной жизни — неплохо, год — замечательно, а два — и вовсе будет подарком Предков!

— А вы, Митя, что скажете? — обернулся к нему Урусов.

— Я пока не готов ехать в Петербург, — развел руками Митя. — У меня тут мара. Если я с ней в Петербург вот так, сходу, без подготовки явлюсь, могут и не понять!

— Смертевестница? — нервно переспросил губернатор.

— Она самая! Кстати, Михал-Михалыч, вы уж предупредите своих, чтоб ее за обычную нежить не приняли, а то она обижается.

«А на кого она обидится, тому не поздоровится!»

Потапенко в ответ крякнул и огладил усы.

— Да и другие люди в моем окружении требуют внимания

— Это альв-то — люди? — неодобрительно проворчал губернатор. — Хотя… — он тяжко вздохнул, так что аж ласточины хвосты бороды дернулись.