— Вы, голубчик, не заговаривайтесь! — еще больше нахмурился губернатор. — Если каждый отставленный от должности чиновник будет своего начальника на дуэль вызвать — это ж полный разброд и шатание по всей империи начнется.

— Простите Ждану Геннадьевичу его волнение, ваше превосходительство, — рядом с полицмейстером вдруг встал Лаппо-Данилевский. — Тяжело честному служаке слушать, как его офицерскую честь втаптывают в грязь, а его слово дворянина ничего не стоит перед обвинением каких-то… — он презрительно скривился. — Иноверцев.

— Да я православный! — разгневанно заорал Гунькин.

— А мы и вовсе о господине полицмейстере и слова не сказали, — покачал головой Карпас.

— Вот-вот, — пробормотал каббалист. — Паны дерутся, а у бедных иудеев…

— Чубы трещат? — удивился Пахомов.

— Пейсы летят! Во все стороны!

— Ждан Геннадьевич, как честный служака, должен быть сам заинтересован в проведении тщательного расследования. Ради подтверждения его безупречной репутации и верности присяге. — Меркулов улыбнулся полицмейстеру с поистине акульей приветливостью. — Допросим налетчиков, опросим свидетелей, сличим показания, все чеки, векселя, бумаги тщательно проверим, — с явным удовольствием перечислял он.

Только своим удовольствием — потому как полицмейстер заметно побелел, да и Лаппо-Данилевскому было явственно не по себе.

— Будет ли это расследование беспристрастным? — вдруг высунулся вперед Алешка. — Ведь это вашего сына Ждан Геннадьевич изобличил в связи с противуправительственными элементами и всяческими инородцами, — и Алешка, ничуть не стесняясь, кивнул на Йоэля и Ингвара рядом с Митей.

— Слышь, чё говорят! Наш само-главный полицмейстер жидам продался! — ахнули в жадно прислушивающейся толпе.

— И не жидам вовсе, а варягам — вона, один у него в доме живет!

— Я не варяг, я германец! — запротестовал как всегда легко поддающийся на провокации Ингвар.

— Один Пек: что те — бандиты, что эти! Пока панов из Петербурху тута не було — и набегов не було. А как понаехали, так сразу и понабежали!

Толпа глухо, неприязненно заворчала.

— Извольте замолчать, юноша! — наливаясь дурной кровью, рявкнул губернатор. — Берите пример с ровесников, которые не встревают в разговоры взрослых, чиновных людей! — губернатор мотнул раздвоенной бородой в сторону Мити, увидел рядом с ним Йоэля, помрачнел еще больше и накинулся на Алешку. — Подстрекательствами не занимаются!

— Простите Алешу, ваше превосходительство, он повел себя неподобающе, но исключительно из обиды и волнения за Ждана Геннадьевича — моего давнего приятеля и своего крестного отца, которого он уважает и почитает почти как родного! — вмешался Лаппо-Данилевский.

— Если мне не доверяют, единственное, что я могу предложить, это пригласить сыскаря из петербургского департамента, — мягко сказал Меркулов.

— Нет уж! — как колоколом бухнул губернатор. — Чтоб говорили потом, будто у меня в губернии ни заводы от виталийских набегов защитить не могут, ни промышленников от городских налетчиков, ни даже предателя изобличить! Сам буду смотреть, чтоб никаких поклепов и наветов! А вы, Ждан Геннадьевич, тоже… не устраивайте тут… Не в тюрьму же вас тащат! Посидите у себя на квартире, отдохнете, еще и жалование потом получите за все время.