Духи, Альберт, зачем? Почему ломаешь то хорошее, что было между нами?

И вот так, глаза в глаза, я смотрела на него с болью и непониманием, и так хотелось спросить: «А как же Габриэль?» – но горло словно сжали невидимым обручем. А он… наклонился к моему лицу и смотрел насмешливо, с прищуром, как будто все это не более чем игра. Но со стороны могло показаться, будто мы сейчас начнем целоваться.

– Ильса-а-а-а, – протянул тихо, – что молчишь?

Но мне только и оставалось, что молчать, потому что слов просто не было. Я не знала, что сказать человеку, который все это время вел себя со мной безупречно и благородно, который вроде как питал чувства к моей подруге, а тут…

Я не сразу сообразила, что он больше не смотрит мне в глаза, а уставился куда-то за мою спину. Кожей, всем телом почувствовала странную вибрацию воздуха, низкую, от которой волосы дыбом становились, а в груди все натянулось, как струна. Что-то… происходило за моей спиной, но мне не дали рассмотреть. Альберт внезапно отпустил меня, быстро попятился. Мне показалось что он даже слегка побледнел. А вибрация прекратилась, сразу же, как Альберт убрал руки, и я оказалась на свободе.

– Эх ты, – он через силу усмехнулся, – ну кто бы сомневался, что ты ввяжешься не пойми во что. Да не смотри ты так, больше я тебя и пальцем не трону. Мне моя жизнь дороже.

Он отвернулся, а я окончательно впала в ступор. Что это было, только что? Что за странные объятия? И не менее странные слова?

– Не надо так со мной, – только и сказала, опуская голову, – я не заслужила.

– Мне просто стало интересно, кто разбил голову тому борову. – Альберт быстро провел ладонью по лбу, как будто вытирая пот.

Мы помолчали, а затем Альберт проговорил:

– Видимо, тот самый знакомый, за которым ты погналась в толпе. Ильса, будь осторожна. Как я уже говорил, я не слишком хороший человек, но… Понимаешь, ты слишком хорошая. И мне будет жаль, если с тобой что-то случится. И без того уже случалось… Я не для того у твоей кровати дежурил ночами, чтобы…

Он вдруг запнулся, махнул рукой и умолк окончательно. Больше не сказал ни слова до тех пор, пока из лавки не вышли чрезвычайно довольная Габриэль и совершенно умиротворенная Аделаида.

* * *

К ночи я была как на иголках, даже усталости не чувствовала. Вся извелась, пока Габриэль не улеглась в кровать, предварительно пересмотрев все наши покупки. Мне не хотелось покупок. Ни очередных панталон, ни склянок с ароматными притираниями, ни тяжеленьких кусочков мыла. Я ждала темноты и… Его. Габриэль даже посмеялась, мол, наряжаешься так, словно не спать собралась, а на свидание. И правда, зачем-то я облачилась в новенькие панталончики с кружевом, в изысканную сорочку, на плечи накинула длинный пеньюар. Пришлось отшучиваться, мол, я же теперь почти герцогиня. Должна же понимать, как это, даже дрыхнуть в роскошной одежде?

И вот наконец за окном стемнело окончательно, Габи потушила свечи, и в комнате воцарилась тишина. Я затаилась под одеялом, даже дышать тише стала. Габриэль должна уснуть поскорее, потому что Винсент не придет, пока она бодрствует. Но, как назло, подруге не спалось. Она тяжело ворочалась в постели, вздыхала и сопела. Я невольно сжала кулаки. Да что ж такое? Почему все, все в этом мире против нас с Винсентом?

– Ильса, – вдруг тихо сказала подруга, – знаешь, мне немного стыдно просить, но… Не могла бы ты завтра переночевать у Аделаиды?

Я лишь улыбнулась.