Дернула неловко рукой, и ложка, подпрыгивая, поскакала по полу как раз в направлении Габриэль. Как будто я ее туда швырнула.

Нахмурившись, подруга – или девушка, которую я просто принимала за таковую, – наклонилась, чтобы поднять ложку, и… внезапно замерла в этой позе.

– Что такое? Габи? – Я тоже вскочила со стола.

Сердце заколотилось как сумасшедшее от какого-то горького предчувствия, как будто вот-вот что-то произойдет, что-то важное… То, что сметет нашу с Габриэль дружбу, как половодье уносит дома, как буря срывает соломенные крыши…

– Это еще что такое? – пробормотала Габриэль и полезла под свою кровать.

Я даже на цыпочки привстала, чтобы видеть, что она там найдет.

Через минуту Габи вынырнула оттуда, а у меня все опустилось внутри. Лицо как будто ожгло воздухом из печи: Габи была бледной, словно простыня, глазищи – два бездонных колодца, подбородок трясется, да и вся она дрожит, как в ознобе. Я даже не сразу поняла, что в руке Габриэль держит нож с длинным лезвием, черной удобной рукояткой. Лезвие покрывали бурые узоры и засохшие черные сгустки.

– Габриэль, – прошептала я, – что это…

Она не ответила, глядя на меня. Взгляд – совершенно безумный.

– Габи, – беспомощно прошептала я, – Габи-и-и…

Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, чья кровь засохла на лезвии. Еще несколько мгновений Габриэль дико взирала на меня, а затем порскнула в сторону двери, так быстро, что я не успела ее схватить даже за платье. Грохнула дверь о притолоку, и только звонкие удары каблучков о камень и – надрывное:

– Помогите! Помоги-и-ите!

Я медленно опустилась на колени. В голове была звенящая пустота. А еще очень болело где-то под ребрами, там, где душа, там, где великие духи оставляют в нас частицу себя.

* * *

Первыми в комнату заскочили охранники. Наверное, они думали, что сейчас им придется по крайней мере утаптывать на полу сопротивляющегося убийцу, но, протиснувшись в дверной проем, замерли в недоумении. А я… все так же, на коленях, уронив руки на подол ученического серого платья. Здоровые, крепкие мужчины – и хлипкая девчонка. Они в самом деле не знали, что делать: то ли повалить на пол, заломить руки за спину и связать, то ли… вот так, окружив меня, с острыми клинками в руках… Затем, словно в страшном сне – снова тяжелые шаги по коридору, и в дверях появился Орнус Брист.

– Мастер, – прошептала я.

А потом добавила:

– Я не виновна.

Брист дернул черной бровью, рот нервно скривился.

– Ильсара? Не ожидал, право, не ожидал. А я ведь предупреждал, помнишь?

Я замерла, не сводя с него глаз. Когда-то… Теперь казалось, что это было так давно, он говорил: не связывайся с Клайсом. Но ведь я… и не связывалась. Никогда. В моем сердце совсем другой человек, и он занял это самое сердце так плотно, что больше никому там нет места.

– Глупо тащить нож к себе в комнату, да еще и прятать под кроватью соседки. – Брист буравил меня хмурым взглядом. – Габриэль сказала, что тебя не было ночью в комнате. Где ты была, Ильса?

Я лишь покачала головой. Что, если признаться? Сказать правду? Был бы Винсент против этого, если бы мне угрожала нешуточная опасность?

И тут я поняла, что все же придется рассказать как есть. Винсент… он поймет в любом случае. И поэтому, механически сминая ткань юбки, я прошептала:

– Ночью я была на свидании, мастер Брист.

– С кем? Он сможет подтвердить твои слова?

Вот и все. Я сморгнула набежавшие слезы.

– Боюсь, в данный момент он точно не сможет ничего подтвердить.