Ни на что особенно не надеясь, я все же попробовала расстегнуть ошейник – а вдруг получится просто взять – и сбежать? Но нет. Стоило потеребить застежку, как пальцы обожгло, я отдернула их с криком. Что ж, значит, буду просто лежать и ждать, пока кто-нибудь за мной придет. Очень хотелось, чтобы это был Винсент, а не стража, которая поведет меня на виселицу.

Я постепенно сползала в дрему. Руки и ноги озябли, но куда страшнее был холод, обосновавшийся внутри меня. Мертвая апатия. Ледышка, которую ничем не расшевелить. Это состояние немного пугало, но в то же время и радовало: если бы я оставалась прежней, то уже извелась бы окончательно, бегая по камере и молотя в дверь руками и ногами.

И все равно я оказалась не готова, когда лязгнул отпираемый засов. Меня затрясло, я обхватила себя руками за плечи и быстро села на лавке. Приговор? Палач? Кто из них?

Не угадала.

В камеру вплыла Фелиция, неся поднос, на котором стояла толстая восковая свеча. Огонек затрепетал и заметался, отбрасывая по углам ломаные тени, искажая полное лицо женщины и как будто наполняя его темными пляшущими духами.

– А вот и ты, моя девочка, – добродушно сказала она. – Я тебе принесла поесть. От этих дураков не дождешься, слишком увлечены расследованием.

Не дожидаясь ответа, она поставила поднос на стол и окинула меня сочувствующим взглядом.

– Садись, поешь. Силы в любом случае лишними не будут.

– Это мастер Брист приказал еду мне принести? – наконец спросила я, удивляясь, как тихо и безжизненно прозвучал голос.

– Да нет же. Я сама решила. Но меня охрана знает. Пропустили, – она говорила короткими, рублеными фразами, сыпала ими, как горохом. – Ты ешь. Вот компота тебе на кухне взяла. Сегодня оладьи были на ужин.

Я равнодушно посмотрела на еду. Оладьи здесь готовили вкусные, обычно я их уминала за обе щеки, но теперь…

– Вы тоже думаете, будто я зарезала мастера Клайса?

Фелиция презрительно хмыкнула. Она все еще стояла над столом, уперев руки в бока, и сейчас, как никогда раньше, казалась милой и добродушной.

– Конечно же, я так не думаю, Ильса. И, будь моя на то воля, тебя бы отпустила… Ты кушай, кушай, я посуду заберу… Ну так вот. Уж я бы тебя отпустила обязательно, но, видишь ли, мое слово ничего не значит. Думаю, и без меня разберутся.

Я нерешительно взяла оладушек, макнула его в варенье и откусила кусок. Пожалуй, нигде я не пробовала оладий лучше, чем в Бреннене… Хотя где я бывала?

– Кушай, – приговаривала Фелиция, – компот не забудь.

И я послушно жевала, словно попав под ее чары, хоть есть толком и не хотелось. Компот оказался слишком сладким, обычно нам давали его куда кислее.

– А воды нет? – пробормотала я с набитым ртом.

Фелиция, забывшись, стояла и расчесывала ногтями свою болячку, затем встрепенулась, даже спрятала руку за спину.

– Так компот ведь!

– Сладкий, – я покачала головой.

– Ну ты пей, я позже водички принесу, – заверила она. – Главное, чтобы мастер Брист не знал, что я тебя тут кормлю. Запретил к тебе даже приближаться, злой как собака.

– Это правда, что он может стать следующим главой? – все же спросила я, вспомнив рассказ Аделаиды.

– Как высший совет решит. – Во взгляде Фелиции появилось странное удовлетворение, как будто… как будто она только что сделала все, что планировала, идя ко мне в камеру.

Я отодвинула пустую кружку, потом сжевала последнюю оладью.

– Спасибо, – промычала с набитым ртом, – вкусно.

– Это хорошо, – пропела лекарша, ловко собирая посуду обратно на поднос.