|
Вся повозка была завалена пучками душистых трав, связками корешков неопрятного вида. Отдельно лежали раздутые бурдюки, в них булькало, а в баклажках из выдолбленных тыкв просвечивали сквозь тонкие стены темные отвары. Старуха оглядела Ис, надолго задержала взор на ее рубашке с пятнами крови: — Что с ней? — Я отнял ее у чужого бога, — ответил Рус с пугливой гордостью. Оглянулся, добавил: — Научи ее, если сможешь, и человечьей речи. Векша покачала головой: — То-то Чех всполошился, что вы исчезли так надолго. — Да ладно, мы целы. — Эх, — сказала старуха невесело, — не сносить тебе головы, Рус. Заведут тебя в беду горячее сердце да буйная головушка. Ладно, займусь я твоей добычей. — Дай ей какую-нибудь женскую тряпку, — добавил Рус просительно. — Впрочем, сама гляди, что и как. Я в долгу не останусь. Он медлил, не мог заставить себя отъехать, смотрел в удивительное лицо странной женщины, словно увидел впервые. Молода, непривычно смугла, брови как две дуги лука, тонкие, как шнурки, удивленно вскинутые и застывшие в вечным удивлении. Глаза излишне крупные, со странной поволокой, и он не мог отвести от них взор, чувствовал, как погружается, тонет... Но самое удивительное, ни на что не похожее, чему он не перестанет удивляться, ее волшебные волосы, темные, как безлунная ночь, таинственные и загадочные, таких черных просто не может быть у человека. А она с тем же удивлением смотрела на него и видела, как он почти неотличим от своих братьев, непривычно огромных, рослых, как деревья, широких в плечах настолько, что нужно поворачивать голову, чтобы увидеть оба. Все трое с золотыми, как солнце, волосами, а у старшего еще и кудрявая бородка пшеничного цвета. Лех и Рус с выбритыми подбородками, по-мужски квадратными, видны сила и упрямство, но с по-девичьи нежной розовой кожей. У всех троих удивительно синие глаза, даже не голубые, голубые встречала и раньше, а пронзительно синие, настолько яркие, что у нее по спине и сейчас побежали тревожные мурашки. Но не только три брата, а весь народ в повозках и на конях, как она заметила, со светлыми волосами и синими глазами. Явно одно племя, которое пошло от одного отца. В крайнем случае, от одного прародителя, чьи дети должны были, как и в ее племени, брать в жены двоюродных сестер. И если их не оказывалось, то и родных. Он все еще ехал рядом, его синие глаза впились в ее лицо, и она ощутила, как его взгляд жадно ощупывает ее щеки, глаза, нос, лоб, губы, и чувство было такое, словно горячие ищущие губы прикасаются к тем местам, куда падает его взгляд. — Ты демон? — спросил он. Она вслушивалась в звуки чужого языка, странного и не похожего ни на что из слышанного. Они походили на лязг металла по металлу, но этот человек невольно смягчал, обращаясь к ней, и она чувствовала, что его все же бояться не следует. Понятно, он вырвал ее из чужих рук не для того, чтобы отпустить на свободу, мужчина есть мужчина, он свои намерения уже проявил ясно, но это участь всех женщин, и тут уж ничего не поделаешь. Если бороться нельзя, то надо стараться хотя бы выжить. Он кивнул старухе: — Ты лучшая ведунья во всем племени. Вылечи ее царапины, а я хочу знать, человек это или демон. — Тебе не все равно? — удивилась ведунья. — Просто убей. — Нет! — вскрикнул Рус в испуге. |
