|
Суровые, темные в ночи, они окружили всех троих, молчали. Тут же раздался мощный возглас, и к братьям протолкался Чех. От него пахло потом и почему-то кровью. Он сразу вскрикнул встревоженно: — Людские следы? Сове подали бурдюк с холодной водой. Он напился, проливая струйки на грудь. Чех свирепо прожигал его взором, вожак каторжников слишком уж выказывает непочтение; наконец Сова отлепился от бурдюка, шумно перевел дух, вытер рот рукавом: — Откуда люди в забытой богами земле? Люди окружили, посыпались вопросы: — Песиголовцы? — Великаны? — Лешаки? — А Змеи есть? Змеев видели? Сова отмахнулся: — Сами вы... Удивительнее. И желаннее. Бескрайняя... нет, края есть, зато бесконечная равнина с сочной травой и ручьями, какими ручьями... А в тех ручьях воды не видно, столько рыбы. Чех шумно перевел дух. Повернулся к братьям, нахмурился: — А что стряслось у вас? Какие беды? Рус развел руками, а Лех ответил сильным звонким голосом: — Какие беды, ежели с нами мечи? — У Руса палица, — напомнил Чех сварливо. — Зато какая! Брат, наши рассказы до тошноты одинаковы. У нас все то же. Боги как сговорились. Все три просеки прорубили что в ширь, что в длину... Правда, до конца мы не дошли, но и так едва коней не загнали! Теперь нам только следы упрятать. Ежели погоня, то чтоб не поняли, какую дорогу мы избрали. Чех зыркнул из-под нависших бровей на одного, другого, сопел в раздумье. Вокруг все ждали затаив дыхание. Наконец Чех громыхнул: — Отдыхайте. Утро вечера мудренее. Глава 12 Сквозь тонкие стены шатра Чеха всю ночь желтело мутное пятно светильника. Изредка мелькала гигантская тень, хищно хватала жбан с квасом, снова исчезала. Появлялись другие тени, в одной Рус опознал сутулую фигуру Гойтосира. Тени смыкались огромными головами, превращались в неведомое чудище, что душными ночами является во сне и садится на грудь. Тонкие руки Ис обняли его за плечи. Она, как щенок, шумно посопела над ухом, ее острые зубы хищно прихватили за мочку, куснули: — Что гнетет тебя, потомок богов? Голос был игривым, но Рус слышал в нем любовь и затаенную тревогу. — Да нет, — ответил он как можно ровнее, — все хорошо. Мы нашли дорогу дальше. И уже не придется продираться сквозь лесные завалы. — И все? — Да... Она прижалась к нему сзади, тонкие пальцы сплелись в замок, сжали. Он слышал, как она задержала дыхание, стараясь сдавить как можно сильнее. — Ой, — сказал он, — пощади... Ты сильна, как бык. — Ах, ты назвал меня быком? — Ты мой небесный бычок. Я люблю тебя, Ис... Она сказала внезапно очень серьезным голосом: — Рус, что тебя пожирает как лесной пожар изнутри? Скажи. Мужчине трудно признаться другому мужчине, вы все соперники друг другу, но не мне... Его голос упал до шепота: — Я впервые страшусь утра. В обозе везли три разобранных шатра: Чеха, Леха и Руса, как царских детей великого рода, что корнями уходят к богу богов, самому Роду. В начале Исхода ставили только один, Чеху, где на совет собирались старшие из беглецов, а теперь и Рус разбивал для себя, чтобы мог без подсказок и глубокомысленных советов со стороны без меры развеселившихся дружинников ложиться с черноволосой добычей. |
