Павел не поняв половины слов, в смысл всё-таки врубился:

    -  Пусть так, я понимаю вашу нужду, но всё-таки это моя империя…

    -  Всё что я делаю, Государь и брат, служит во благо вашего величества и российского государства. Для нас с вами что главное? Это чтобы крамола с Запада не распространилась на Восток, а для этого нужно иметь точную информацию, то есть разбираться в диспозиции сил.

    Эту туфту я выдумал на ходу, вспомнив о запрещении Павлом печатать и читать западную литературу.

    -  Крамола! Крамола! Разврат! Потеряли мы Россию! - горячо и отрывисто забормотал император. - Всё матушка любезная, все эти Дидро, да Вольтеры. Я знаю, откуда ветер дует! Только Россия может спасти Европу, а с ней и весь мир. Наше православие, наша соборность, наш солдатский штык!

    Я хоть и был слегка пьян, но внимательно слушал и дивился, насколько сильно в русском человеке мнение о собственной исключительности. Ведь и в наше время многие люди говорят практически то же самое.

    Павел Петрович еще довольно долго витийствовал в том же духе: отрывисто, бессвязно и возвышенно, потом вспомнил обо мне.

    -  Тебя, брат, я сразу раскусил, как только увидел. Да и говоришь ты не по-русски. Вроде слова произносишь правильно, а не по-нашему. Сразу подумал, что просто пьян, а теперь вижу - инородец. Теперь скажи, как тебе нравится Святая Русь?

    -  Крепостное право надо бы отменить, ваше величество, - неопределенно ответил я. - А так ничего, страна как страна, не хуже других.

    -  Мы самая первая страна в мире, - не слушая меня, лихорадочно заговорил Павел о наболевшем. - Как только я наведу здесь полный прядок, не будет более счастливого народа, чем мой. А крепость смердам во благо, смерд твердую руку любит и ежовые рукавицы. Как же крестьянину без указа. Помещик ему голова, а он тело. Без крепостного состояния страна распадется. Кто же надзирать и направлять будет? Это всё ваше европейское вольнодумство. Тебе, брат, Россию не понять. Русский человек, он особенный. Его только запряги, да кнутом вытяни, он горы свернет! Чем ты его больше неволишь, тем он тебя сильней любит.

    У меня было много доводов против такой концепции, но я промолчал - спорить с августейшим повелителем было совершенно бесполезно - это был чистый, незамутненный романтик, способный слушать только себя.

    -  Главное - это порядок и дисциплина, - продолжал между тем царь, - когда каждый делает то, что ему положено и доволен местом в жизни, кое ему даровал Господь. Тогда не токмо, что вольнодумство, плоды коего расцвели в Богом проклятой Франции, никакой ереси не проникнуть в православные души наших дворян и холопов. Только при строгой воинской дисциплине, коей последуют по моему повелению все сословия, наступит общая гармония и радость народов.

    Павел Петрович поднял лицо к потолку и остановился взглядом. Видимо, перед его мысленным взором разворачивались картины идеального будущего.

    -  Увы, государь, добиться сего, будет зело трудно, - не выдержав, вставил я свое слово в длинную паузу.

    Император вздрогнул, вернулся на грешную землю и недовольно посмотрел на меня.

    -  Сие есть фигура идиллического будущего. Зело скорого, - сообщил он. - Все мои реформы имеют единую цель: счастье народов империю населяющих. Будь жив Фридрих Великий, мы, рука об руку совокупными усилиями, составили бы счастье всей Европы.

    Про Фридриха Великого, прусского короля, чьим то ли офицером, то ли капралом мечтал быть русский император, папаша Павла, Петр III, я немного знал.