|
Кэролайн хотела было что то спросить, но я покачал головой, и она послушалась. Наконец Вулф открыл глаза и заговорил: – Вы понимаете, мадам, что обстоятельства, особенно находка в кармане убитого рекламной карточки мистера Обри, подсказывают, казалось бы, вполне очевидное предположение, что ваш муж был убит одним из шести человек, присутствовавших в офисе мистера Бииба днем в пятницу. Если же мы исключим мистера Обри, вообще остается пятеро. Вы знаете их всех, если не хорошо, то хотя бы приблизительно. Вот я вас и спрашиваю: не думаете ли вы про кого нибудь одного из них, что он способен на такое дело? Пусть даже без всяких на то оснований, чисто интуитивно. Она покачала головой. – Я не знаю. Следует ли мне… Или это единственный путь? – Да. Такова наша версия, если только она не будет опровергнута. Я жду вашего ответа. – Но я же действительно не знаю, – настаивала она. Я решил внести свою лепту. – Сомневаюсь, сэр, чтобы я мог предложить вам нечто стоящее внимания, но сегодня утром в помещении прокуратуры я встретился со всей компанией. Немного поболтал с миссис Хорн, которой вроде бы по вкусу болваны, а таковым она меня старалась выставить, когда появились другие. Она им меня представила и заявила, будто я намереваюсь применить к ней третью степень. Будто бы она боится расколоться и «во всем признаться». При этих словах мистер Хорн зажал ей ладонью рот и обвинил в том, что она слишком много говорит лишнего. Миссис же Севидж объяснила, что у Энн таково чувство юмора. – Точно, Энн в своем репертуаре, – сказала Кэролайн, – так сказать, во всей своей красе. Старалась преподнести себя с наиболее выгодной стороны. Вулф буркнул: – У мистера Гудвина талант заставлять женщин раскрывать свои теневые стороны. От него никакого толку, да и от вас тоже. Похоже, вы не понимаете, что если только я не сумею уличить в убийстве вашего мужа одного из этой пятерки, мистер Обри почти определенно обречен. – К сожалению, прекрасно понимаю… Это ужасно, но такова жизнь. Она сжала губы, но на этот раз быстро справилась с волнением и через минуту продолжила: – И я очень хочу вам помочь. Всю ночь я думала больше всего о том, что имел в виду Сидни, когда написал в своем письме о каком то потрясении, которое я должна испытать. Вот вчера вы говорили, что не так то просто лишить жену наследства. Но может быть он придумал что нибудь? Не мог ли он написать или подписать какую нибудь бумагу? Возможно, она давала права кому то претендовать на его состояние, целиком или частично? Зная его, я не сомневаюсь, что он мог приготовить для меня подобный сюрприз… А потом передумал и… Она тяжело вздохнула. – Очень может быть. Но в таком случае должна была быть оформлена передача владения и собственности. А этого не произошло. Если бы он учредил опеку над состоянием, ее пришлось бы юридически закрепить, и наследство никогда бы не было поделено. Его поверенный вам сказал, что он даже не слышал таких разговоров. Так что придумайте что нибудь поубедительней. Вулф громоподобно откашлялся: – Очень хорошо. Я должен с вами разобраться. Будьте добры, соберите всех родственников здесь к шести часам, мадам. Всех до единого. Она широко раскрыла глаза: – Я? Привести их сюда? – Разумеется. – Но я не смогу. Каким образом? Не могу же я им сказать, что вы считаете одного из них убийцей Сидни и хотите… Нет нет, я не сумею… Она наклонилась к его креслу. – Это невозможно, мистер Вулф. Да и потом, они не пожелают приехать. Вулф повернулся: – Арчи, в таком случае придется тебе их раздобыть. |
