|
Как только она закрыла за собой дверь, он вскочил, стряхнул солому и произнес со всей возможной решимостью и надеждой: Бо, бо, бил, бол. Во, во, вил, вол. А потом, на всякий случай, наоборот: Вол, вил, во, во. Бол, бил, бо, бо! Это действительно был его последний шанс. Обессиленный, принц рухнул на соломенную подстилку и снова заснул. Прошел почти час, прежде чем он проснулся по настоящему. Мне не хотелось бы вдаваться в подробности его ощущений. Предоставим это Роджеру Кривоногу. Между нами говоря, Роджер – немного сноб. Отчаяние принца Удо, обращенного в животное, восторг принца Удо, вновь обретшего человеческий облик… Мне кажется, что любой из нас, хотя бы и не принц, обрадовался бы точно так же. Я уверен, вы можете представить, что почувствовал Удо, снова став человеком. Он прошелся по комнате. Он сто раз посмотрелся в зеркало. Он протягивал руку воображаемой Гиацинте со словами: «Милая принцесса, как вы поживаете?» Никогда еще он не казался самому себе таким привлекательным и таким мужественным. Во время очередного пируэта его взгляд упал на миску с овсянкой, и тут то он и произнес фразу, которую услышала Виггз и которую я уже имел удовольствие цитировать. Действительная встреча с Гиацинтой оказалась даже замечательней, чем ему рисовало воображение. Не смея поверить своим глазам, она порывисто схватила его за руку со словами: «О! Удо, дорогой, я так рада!» Удо подкрутил усы и совсем развеселился. За завтраком (Удо подкрепился на славу) они обсудили планы. Первым делом надо было вызвать графиню. За ней послали служанку. – Если вы предоставите мне вести допрос, – сказал Удо, – я не сомневаюсь, что мне удастся… – Думаю, что теперь, когда вы со мной, я смогу вести себя по другому. Я не буду так ее бояться. Вошла служанка. – Ее светлость еще не выходила, ваше высочество. – Как только она появится, передайте, что я хочу ее видеть. Удо тем временем высказывал свои соображения: – Вы мне рассказывали про ее фальшивую армию. Так вот, одно из моих предложений – а я успел придумать множество, пока был… ээ… нездоров – это чтобы она организовала настоящую армию на свои средства и навечно сделалась в ней младшим сержантом. – Разве это наказание? – наивно спросила принцесса. – Еще какое! Потом, я придумал… Снова вошла служанка. – Ее светлости слегка нездоровится, и она решила остаться в постели. – А ее светлость не говорила, когда намерена выйти? – Ее светлость вообще не собирается сегодня выходить. Ее светлость сказала, что она не знает, когда сможет встать. Служанка ушла, а Удо с принцессой засели в углу, обескураженные неожиданным поворотом событий. – Не знаю, что и делать, – сказала Гиацинта. – Не можем же мы вытащить ее из постели. Может, она и вправду больна. Вдруг она останется там навсегда? – Конечно, – предложил Удо, – было бы очень… – Видите ли, если мы… – Вероятно, мы могли бы… – Доброе утро, ваши королевские высочества! – прозвучал как гром среди ясного неба отчетливый голос графини Бельвейн. Она опустилась перед принцессой в необыкновенно изящном реверансе. – Ваше королевское высочество… И милый принц Удо в своем прежнем блистательном обличий! На графине был восхитительный туалет. В золотом платье с глубоким вырезом, открывающим ослепительную белизну шеи, с двумя прядями темных волос, спускающимися до колен и перевитыми нитями жемчуга, она была похожа на самую настоящую королеву, в то время как Удо и принцесса казались жалкими злоумышленниками, застигнутыми врасплох за обсуждением гнусного заговора. – Я… я думала, вы плохо себя чувствуете, – пролепетала принцесса, пытаясь прийти в себя. |
