Ингрид возвела очи к небу, пока приободрившаяся Лола колотила по облупленной двери.

– Кто там?

– Месье Ноде? Я от одного из ваших лучших клиентов, – отвечала Лола, подражая интонациям Марлен Дитрих.

Из открывшейся двери пахнуло сложным запахом химикатов. Коротышка поставил ногу на тротуар, потом электрическим фонариком посветил экс‑комиссару в лицо.

– Сюрприз! – воскликнула она радостно.

Коротышка выругался. Лола ринулась в дверь. Карлик дал стрекача. Ингрид вовремя его перехватила. В добрый час, подумала Лола, рассматривая его лицо. Теперь она его узнала. Его не всегда звали Ноде. В прошлой жизни он откликался на ласковое имя Петр Умелые Руки. Он прошел обучение у покойного Рири Леду, художника в своем роде, способного сделать вам документы лучше настоящих. По словам Освальдо, Петр Умелые Руки был одним из самых талантливых его преемников.

– Я узнала тебя и твои руки, Петр. Полагаю, ты тоже меня припоминаешь.

– А я‑то думал, вы в приюте для престарелых, комиссар.

– По роже захотел? Может, я и престарелая, но пока еще не в приюте. Будь паинькой, и все обойдется. Я здесь не затем, чтобы отправить тебя за решетку.

– Все так говорят.

– Я всего лишь хочу, чтобы ты рассказал мне об одном своем клиенте.

– Пусть сперва ваша валькирия отпустит мой воротник!

Ингрид выпустила его и оправила воротник. Бросив на нее змеиный взгляд, он рухнул в подвернувшееся кресло и принялся растирать себе шейные позвонки.

– Как его звать?

– Брэд Арсено. А теперь, с твоей помощью, он Бернар Морен.

– Что‑то запамятовал.

Ингрид пустилась в описания.

– А, мастодонт.

– Вот и славно.

– Ему нужен был французский паспорт, да поскорее. С ним вышла одна загвоздка.

– Подробнее, старина Петр.

– Обычно я сам выбираю им новые кликухи. А этот хотел зваться Мореном, и никак иначе.

– Вот так новость. Он сказал почему?

– Нет. Я попробовал его отговорить, не люблю, когда клиенты достают меня своими капризами. Но он ничего не хотел знать. Вот подстава.

– Почему подстава?

– Вы ведь мне не поверите и не отвяжетесь до утра.

– Ошибаешься. Твое присутствие даже второе дыхание перебивает.

И Лола вышла не обернувшись.

– Не понял! – возмутился мошенник. – Какое еще второе дыхание?

– Это уже старая песня, – откликнулась Ингрид с порога.

18

Ингрид догнала Лолу на перекрестке улиц Манен и Кавендиш. Экс‑комиссар размышляла, присев на антипарковочную тумбу.

– Он хотел зваться Мореном. Настаивал на этом.

– Yes. А тогда в саду Ромен говорил нам, что ему нужны были магнолии для матери, которая живет где‑то неподалеку. Причем мать у него – француженка.

– Ну наконец‑то, Ингрид, ты стала прежней. Признаться, твои приступы апатии меня напугали. Знаешь, что я собираюсь сделать?

– Позвонить в телефонную справочную.

– В точку.

– И если у них ничего нет, ты позвонишь своему бывшему помощнику, чтобы он отыскал нам госпожу Морен, проживающую в интересующем нас квартале.

Лола достала мобильник из кармана своего серого платья. Диспетчер сообщил ей, что на территории Иль‑де‑Франс проживает не меньше двух тысяч восьмисот шестидесяти четырех абонентов по фамилии Морен. В Тринадцатом округе их насчитывается сорок семь, а в Четырнадцатом – пятьдесят три. Без имени легче найти иголку в здоровенном стоге сена.