– Как ты меня напугала!

– Спускайся. Ты разобьешься.

С нескрываемым облегчением Лола вернулась на плоский асфальт. Легким прыжком американка приземлилась рядом.

– Быстро, в машину!

Комиссар в отставке обнаружила, что за ними гонятся двое разъяренных мужчин в рабочих комбинезонах.

Она бросилась бежать. Американка уже была за рулем «твинго». Они сорвались с места и, проскочив на красный свет, оставили мужчин позади, затем свернули на улицу Кавендиш, так что взвизгнули шины.

– Рассказывай, – приказала, задыхаясь, Лола.

– Я перепрыгнула через решетку, чтобы пробежаться и подышать деревьями. Только так я могу успокоить нервы. А из‑за тебя я перенервничала!

– У всех свои причуды. Вот я решила завязать с бегом на ближайшие сто лет. Кто эти типы?

– Два садовника.

– Ночью? Уже двадцать три сорок семь, – уточнила она, посмотрев на часы.

– В конце концов они признались, что тянут электрическую проволоку.

– Что за чушь, Ингрид. Бютт‑Шомон – не швейцарский луг и не зоопарк.

– Я правду говорю, Лола.

– Но я слышала, как вы спорили.

– Самый разговорчивый сказал своему напарнику: «А что, если серийный убийца – женщина? Об этом мы и не подумали!» И они попытались меня схватить.

– Постой. Ты думаешь то же, что и я?

– Что товарищи Брэда сговорились поймать убийцу Лу Неккер.

– Похоже, майор Дюген влип в историю. Слишком много народу охотится на его территории. Решительно настроенный комиссар полиции в отставке, надоедливая массажистка‑стриптизерша…

– И все садовники Парижа.

– Да помогут ему Будда, господин Кришна, Юпитер и весь сонм римских богов, ибо путь его будет усеян не розовыми лепестками, а шипами.

– Ты это сама придумала?

– Да. Хотя с этим вторым дыханием сегодня ночью я себя не узнаю…

*

Саша Дюген обнаружил жену в ванной. Она заснула, прислонившись к ванне, с косметической маской на лице. Маска растрескалась, словно земля Сомали. Он потряс ее за плечо.

Наконец она проснулась, взглянула на него, не узнавая, а потом улыбнулась. Улыбка тут же превратилась в гримасу. Она забыла о стянувшей кожу маске. Поднявшись, она ополоснула лицо.

– Я отключилась, Саша.

На носу у нее остался светло‑каштановый след. Он взял банную рукавичку и осторожно стер пятнышко. В памяти вдруг всплыла Ингрид, стирающая бумажным платком краску с его носа. Беатриса прижалась к нему. Он погладил ее по голове и вспомнил, как обнял ее впервые. Тогда она показалась ему маленькой и хрупкой, ее голова покоилась у него на груди. Их прервал телефонный звонок. Беатриса высвободилась и взяла телефонную трубку.

– Это тебя, Саша. Твой лейтенантик.

– Алло! Шеф! Простите за поздний звонок.

– Ничего страшного, Людовик.

– Только что звонил лейтенант Паркер. Мать Брэда Арсено, француженка, родилась в Жантийи в тридцать четвертом году. Она развелась с Джимми Арсено и вернулась во Францию. Последнее известное место жительства – улица Елисейские Поля. В Жантийи. После своей американской отлучки Ирен Морен вернулась к исходной точке. Но тут есть одна загвоздка.

– Да?

– В семьдесят пятом году она погибла в дорожной аварии.

– Завтра едем в Жантийи, Людовик. И еще раз браво, отличная работа.

Беатриса уже легла. Дюген поставил будильник, выключил свет и прилег рядом.

– Хорошие новости? – спросила она сонно.

– Неплохие.

– Я так рада за тебя… Это расследование поможет твоей карьере… Вот увидишь… Именно то, что нам нужно…

Он подыскивал осмысленный ответ, но так ничего и не придумал.