– Мы можем обмениваться колкостями, как боксеры ударами, но я не вижу в этом необходимости.

– Тогда зачем вы пришли?

– Я бы не хотел… не хочу, чтобы вы попали в беду. Доброй ночи.

20

Ингрид не могла сомкнуть глаз. Она встала, приготовила себе самый крепкий в западном мире кофе и села за кухонный стол. В голове проносились обрывки мыслей. Без определенной цели она вышла из дома. Солнце окутало улицу Фобур‑Сен‑Дени бледным утренним светом. Ей почудилось, что все вокруг плывет – город, время, ее прошлое. Ее отрочество с Брэдом вторглось в ее жизнь в Париже. В жизнь у канала Сен‑Мартен. Она решила дойти до комиссариата Тринадцатого округа. Это неблизкий путь, но он поможет ей успокоиться.

*

Письменный стол лейтенанта покрывали бумаги, пустой стаканчик из‑под кофе соседствовал на бумажной салфетке с огрызком круассана.

– Могу я видеть Саша Дюгена?

– В ближайшее время нет.

– Он у себя?

– Шеф там, где ему нужно.

Они уставились друг на друга. Потом лицо лейтенанта расслабилось:

– Вы застали меня врасплох, но если вы желаете сделать заявление, я в вашем распоряжении. Очевидно, это по делу Неккер?

– Нет, я по личному вопросу. Я подожду в коридоре.

– Вы уверены?

– Вполне.

– У нас есть кофемашина.

– Спасибо за информацию.

– Я попытаюсь связаться с Саша по мобильному. Договорились?

Она уселась в коридоре, наблюдая за повседневной жизнью участка. Двое офицеров привели человека в наручниках. Его втолкнули в кабинет. Две женщины что‑то обсуждали возле кофемашины. Одна в форме, другая – в пальто, волосы убраны в пучок. Покопавшись в карманах, Ингрид нашла несколько монеток и подошла к кофемашине.

– Пока я теряю время среди садовых тачек и шайки взбудораженных остолопов, шеф и Николе заняты высокими материями. И после этого нам будут втирать о феминизации французской полиции.

– Утро на дворе, а Николе уже с головой зарылся в свои папки.

– Когда шеф вернется из боксерского клуба, он отметит его преданность и трудолюбие. Прелесть что такое.

– Майор занимается боксом?

– Тайским. Каждое утро.

– Как он находит время?

– Клуб здесь неподалеку. К тому же он рано встает.

– Вот почему он всегда такой невозмутимый.

– В этом я не уверена. В последнее время он выглядит напряженным. А срываться будет на мне. В этой роли я его очень привлекаю.

– Человек он непростой, зато сексуальный. Разве нет?

– Согласна, хотя порой я бы предпочла работать с дураком.

Ингрид вышла из комиссариата. У местных торговцев она узнала адрес боксерского клуба в китайском квартале.

*

Саша Дюген встретился с Рашидом Бахри в раздевалке. О таком спарринг‑партнере можно только мечтать. Энергичный, доброжелательный, всегда подтянутый, он жил одним боксом. И тот оставил ему бесчисленные воспоминания и шрамы на лице. Они тщательно обмотали руки ремнями и надели шлемы. Рашид рассматривал Дюгена, улыбаясь краешком рта. У него был дар читать по лицу, и он прекрасно видел, что Саша чем‑то обеспокоен. Дюген был уверен, что Рашид не станет донимать его расспросами. Он самый сдержанный человек на свете, но умеет выслушивать признания и, когда надо, забывать о них.

Кроме старика Давида, прыгавшего через скакалку, и малыша Венсана, занятого уборкой, в зале никого не было. Они разогрелись на боксерской груше и поднялись на ринг. Рашид начал не спеша, но Дюген быстро дал ему почувствовать, что следует ускорить темп.