– Хорошие новости? – спросила она сонно.

– Неплохие.

– Я так рада за тебя… Это расследование поможет твоей карьере… Вот увидишь… Именно то, что нам нужно…

Он подыскивал осмысленный ответ, но так ничего и не придумал. Она погладила его по животу, как нередко делала засыпая, и отвернулась к окну.

– Спокойной ночи, милый.

– Спокойной ночи, Беатриса.

19

Ингрид решила надеть узкое прямое платье очень светлого розового оттенка и лиловые перчатки. Платье будет прекрасно сочетаться с белоснежным боа, которое ей одолжила Карлота, стриптизерша с Ямайки. Она задумалась перед коллекцией нижнего белья и остановилась на стрингах и бюстгальтере цвета фуксии и подвязках более насыщенного тона. Затем выбрала серебристые босоножки на прозрачной платформе – они напоминали о теплом дожде над лепестками магнолий.

Ингрид напудрила все тело, чтобы кожа как можно лучше гармонировала с платьем, и оттенила грудь блестками. Она загримировалась, приклеила серые накладные ресницы и накрасила губы сиреневой помадой. И наконец надела платиновый парик и пригладила локоны, так что они обрамляли ее лицо шелковистыми волнами, гладкими, как поверхность пруда на закате солнца. Она посмотрелась в зеркало. Чего‑то не хватало. Подумав, она обратилась за советом к костюмерше Мари.

Мари помогала Кейт закрепить крылья бабочки. Но согласилась подыскать для Ингрид желанную деталь. Американка развернула ткань: она оказалась точно того же оттенка, что и водяные ирисы. Ингрид завязала ее вокруг талии наподобие японского оби.

Затем она предупредила звукорежиссера об изменении в программе. Она не будет танцевать под музыку Мисси Эллиот. Ей нужны «Братья Невилл», а точнее, «Yellow Мооn». Лоран подобрал то, что она хотела.

– Ты сегодня другая, – сказал он.

– О чем ты?

– Обычно ты красивая, как ведьма перед шабашем, но сегодня ночью…

– Что – сегодня ночью?

– Ты напоминаешь мне какой‑то цветок. Большую лилию.

– Этого я и добивалась, Лоран.

По пути ей попались Карлота и Джульет, новенькая из Майами, они похвалили ее костюм. Ингрид приоткрыла занавес. Синди заканчивала выступление, в одних туфлях она извивалась под музыку Марвина Гэя. «Калипсо» был переполнен. Прожекторы светили на сцену, так что лиц Ингрид не различала, но она могла судить по силуэтам и шуму в зале. Свет погас, зал взорвался аплодисментами, криками, свистом. Мари накинула на плечи Синди белый фирменный пеньюар «Калипсо». Раздались первые такты «Братьев Невилл»:

Yellow moon, yellow moon,

Why you keep peeping in my window?

Do you know something I don't know?

Затем раздался голос Фабриса. Он объявил гвоздь программы «Калипсо»: Габриеллу Тижер Пламенную. Ингрид зажмурилась, потом шагнула на сцену и оказалась в саду наслаждений. Белесый свет превратился в источник, бьющий из скал. Жаркое солнце Луизианы уже коснулось ее кожи. Запах тины, крики попугаев и стрекотание кузнечиков довершили картину. Она протянула руки к мясистым лепесткам магнолий и, словно бальзам вечности, вдохнула их сладковатый запах, приблизилась к пруду. Медленно она развязала оби, думая о водяных лилиях в Магнолия‑холле.

И почувствовала, как дрожь пробежала по залу.

Yellow moon, can you tell me,

If the girl's with another man?

Она приподняла тяжелую шевелюру, чтобы легкий ветерок погладил ее затылок. И медленно, словно капля воды скатилась по лепестку кувшинки, стянула перчатку.

Oh yellow moon,

Have you seen that Creole woman?

You can tell me,

Now ain't you a friend of mine…

*

Ингрид снова натянула шорты и майку, надела пробковые сандалии «биркенсток» и убрала кусок ткани в шкафчик Мари.