– И это прекрасно, – весело заметил Кентон. – Пока у меня есть возможность вступить в честный бой с этим дрянным порождением преисподней, Кланетом, встретиться с ним лицом к лицу, я доволен.

– Думаю, ты уже и сам понял: богиня не обрадовалась твоим словам. – Гиги лукаво улыбнулся.

– У нее нет причин карать Шарейн, – повторил уже высказанную мысль Кентон.

– Но как еще ей покарать тебя? – насмешливо осведомился Гиги, и вдруг озорное выражение исчезло с его лица. – Нет, Волк. – Он опустил свою огромную ручищу на плечо Кентона. – Едва ли нас ждет победа. И все же, если все твои видения истинны и те огоньки, которые ты видел, существуют… То какое имеет значение победа? Вот только… – Он совсем загрустил. – Когда те огоньки, которые были тобой и Шарейн, полетят прочь и вы узрите другой огонек, бывший когда-то Гиги из Ниневии, то позволите ли вы ему присоединиться к вам в том путешествии?

– Гиги! – У Кентона слезы навернулись на глаза. – Куда бы мы ни направились, хоть в этом мире, хоть в ином, что бы ни случилось, ты можешь путешествовать с нами столько, сколько захочешь.

– Хорошо, – пробормотал Гиги.

Сигурд, стоявший у руля, позвал их, указывая на нос корабля.

Гиги и Кентон помчались к двери Шарейн, прошли каюту служанок и вместе с девушкой очутились на носу судна. Над горизонтом высился ряд башен и минаретов, шпилей и колоколен, храмов и колоссальных сооружений – рукотворная преграда на пути корабля, симметричная, аккуратная. Новый город? Убежище, о котором они мечтали? Место, где можно на время укрыться от Кланета и его пособников, а потом принять бой, позаботившись о тактическом преимуществе?

Но если это город, то какие исполины создали его?

Гребцы заработали быстрее, корабль помчался вперед, все ближе к преграде… Но то был не город!

Из глубин лазоревого моря выдавались тысячи камней – желтых и голубых, алых и ярко-зеленых, изжелта-бледных и багряных, как осеннее предзакатное небо. Многоцветная Венеция, высеченная в камне древним народом титанов. Вот на две сотни футов взметнулся изящный минарет шириной не больше десяти, вон пирамида, огромная, как у Хеопса, с четырьмя идеально очерченными сторонами. Тысячи камней, сколько хватало взгляда, скалистая порода, принявшая затейливые формы минаретов и обелисков, колоколен и башен. Многоцветные причудливые камни, поднявшиеся со дна моря, а между ними – лабиринт каналов, широких и узких, прямых и извилистых. Где-то вода оставалась спокойной, как в озере, где-то воды текли мерно, как широкая река, где-то бурлили водовороты, где-то безжалостно неслась крутая стремнина.

Викинг подал новый сигнал, созывая всех к себе, и принялся стучать мечом по щиту.