|
Я встал и подошел к окну, но сквозь москитную сетку ничего не увидел. Внизу зашаркали подошвы, и кто-то, удаляясь, снова настойчиво позвал: «Браун!». С трудом расслышав свое имя сквозь молитвенное бормотание дождя, я отыскал фонарик и спустился вниз. В кабинете я захватил единственное имевшееся у меня оружие: медный гроб с буквами R.I.Р. Потом я отпер боковую дверь и посветил фонариком, чтобы показать, где я. Свет упал на дорожку, ведущую к бассейну. И сразу же из-за угла дома в круг света вышел Джонс. Он промок до костей, и лицо его было выпачкано в в грязи. Он нес какой-то сверток, укрывая его пиджаком от дождя. — Погасите свет, — сказал он. — Впустите меня, скорей. Он прошел за мной в кабинет и вынул из-под мокрого пиджака сверток. Это был погребец для коктейлей. Джонс бережно положил его на стол и погладил, как любимую собачку. — Все пропало, — сказал он. — Кончено. Продулся по всем статьям. Я протянул руку, чтобы зажечь свет. — Не надо, — сказал он, — нас могут увидеть с дороги. — Не могут, — сказал я и нашел выключатель. — Лучше не надо, старик... Мне спокойнее в темноте, если вы не против. — Он снова погасил электричество. — Что это у вас в руке, старик? — Гроб. Он тяжело дышал, я почувствовал запах джина. — Мне надо поскорее отсюда мотать, — сказал он. — Любым способом. — Что случилось? — Они стали про меня разнюхивать. В полночь позвонил Конкассер, я даже не знал, что проклятый телефон работает. Я просто оторопел, когда он задребезжал мне в самое ухо. Никогда раньше он не звонил. — Наверно, они починили телефон, когда поселили там поляков. Вы живете в правительственной гостинице для В.В.П. — весьма важных персон. — В Имфале мы их звали весьма важными птицами, — сказал Джонс со слабой потугой на шутку. — Если вы позволите зажечь свет, я смогу дать вам выпить. — Времени нет, старик. Мне надо убираться отсюда подобру-поздорову. Конкассер говорил из Майами. Они послали его про меня разнюхать. Он еще ничего не подозревает, просто удивляется. Но утром, когда они обнаружат, что я удрал... — Куда удрал? — Да в том-то и вопрос, старик, так сказать, вопрос вопросов. — В порту стоит «Медея». — Лучше и не придумаешь... — Мне надо одеться. Он ходил за мной по пятам, как собака, оставляя на полу лужи. Мне бы очень хотелось посоветоваться с миссис Смит, ведь она была такого высокого мнения о Джонсе. Пока я одевался — ему пришлось разрешить мне зажечь ночник, — он нервно бродил из угла в угол, держась, однако, подальше от окна. — Не знаю, что за дело вы затеяли, — сказал я, — но если на карту поставлено четверть миллиона долларов, можно было не сомневаться, что рано или поздно они станут про вас разнюхивать. — Ну, это я предвидел. Я бы сам поехал в Майами вместе с их человеком. — Они бы вас не выпустили. — Выпустили бы, если бы я оставил здесь компаньона. Я не знал, что времени в обрез, думал, у меня есть еще неделя, иначе я попытался бы уговорить вас раньше. Я так и застыл, просунув ногу в штанину, и спросил его с изумлением: — И вы мне говорите прямо в лицо, что хотели сделать меня козлом отпущения? — Ну, ну, старик, не сгущайте краски. |
