|
Вот уж кого не ожидал видеть. Люди иногда остаются в Майами дольше, чем собирались, а он так давно отсутствует, ну, а тут все эти неприятности... — О ком это вы? — О капитане Конкассере. Я понял, почему Пьер Малыш нанес мне дружеский визит, — уж, конечно, не для того, чтобы сообщить о покупке радиолы. Он хотел меня предостеречь. — Разве у него были неприятности? — Каждому, кто имеет отношение к майору Джонсу, грозят неприятности, — сказал Пьер Малыш. — Капитан Конкассер страшно зол. В Майами его очень оскорбили. Говорят, он просидел две ночи в полицейском участке. Подумать только! Сам капитан Конкассер! Теперь он хочет себя реабилитировать. — Как? — Захватить майора Джонса. — В посольстве Джонс в безопасности. — Ему лучше оставаться там как можно дольше. И не полагаться ни на какие охранные грамоты. Но кто знает, как отнесется к нему новый посол? — Какой новый посол? — Ходят слухи, будто президент заявил правительству сеньора Пинеды, что тот больше не является persona grata. Конечно, может, и врут. Разрешите посмотреть ваши пластинки? Дождь прошел, мне пора. — Где вы оставили машину? — На обочине, не доезжая заставы. — Я отвезу вас домой, — сказал я. Я вывел свою машину из гаража. Включив фары, я увидел доктора Мажио — он терпеливо сидел в своей машине. Мы оба не проронили ни слова. Высадив Пьера Малыша у лачуги, которую он называл своим домом, я поехал в посольство. Часовой остановил мою машину и заглянул внутрь, прежде чем пропустить меня в ворота. Я позвонил, услышал лай собаки в холле и голос Джонса — он прикрикнул на нее хозяйским тоном: — Тихо, Мошка, тихо! Они были одни в этот вечер — посол. Марта и Джонс, — в тесном семейном кругу. Пинеда и Джонс играли в рамс — Джонс, разумеется, выигрывал, а Марта в кресле шила. Я никогда еще не видел ее с иголкой в руках; Джонс явно привнес с собой в дом какой-то уют. Мошка сидела у его ног, словно он был ее хозяином, а Пинеда поднял на меня обиженный неприветливый взгляд и сказал: — Вы уж нас извините, мы сейчас кончим эту partie [партию (фр.)]. — Пойдемте, поздоровайтесь с Анхелом, — сказала Марта. Мы пошли с ней наверх, и на полпути я услышал, как Джонс говорит: «J'arrete a deux» [останавливаюсь на двух (фр.)]. На площадке мы свернули налево, в комнату, где мы в тот раз поссорились, и она весело и непринужденно поцеловала меня. Я передал ей то, что мне сообщил Пьер Малыш. — Нет, нет, — сказала она, — это неправда. Не может быть. — А потом добавила: — Луис последние дни чем-то расстроен... — Ну, а если все-таки правда!.. — И новому послу придется держать у себя Джонса. Не может ведь он его выгнать! — При чем тут Джонс? Я думал о нас с тобой. Интересно, может ли женщина спать с мужчиной и по-прежнему называть его по фамилии? Она опустилась на кровать и с таким изумлением уставилась в стену, словно та внезапно на нее надвинулась. — Не верю, что это правда, — сказала она. — Не могу поверить. — Когда-нибудь это должно было случиться. — Я всегда думала... когда Анхел подрастет и сумеет понять... — А сколько лет будет тогда мне? — Значит, ты тоже об этом думал, — произнесла она укоризненно. |
