Теперь можно отправиться ниже. Если вдруг захочется. Только там искать нечего: все тот же бесконечный спуск в глубины то ли ада, то ли…

– Я все время чувствую себя виноватым. За то, что обманываю тех, кто со мной носится, как с писаной торбой. За то, что никак не решусь объяснить им раз и навсегда: не того они выбрали. Я пробовал. Несколько раз. Но все как то не получалось. И вечно вдруг возникает куча проблем, по сравнению с которыми мои убогие трудности, прямо скажем, не котируются.

Оно больше не прозрачное. Море. И не синее, хотя в нем должно отражаться небо, а оно как раз… Нет, и небо стало другим. Гуще и темнее, чем раньше.

– Я знаю, что это не закончится ничем хорошим. Из за меня. Из за того, что все время трушу и останавливаюсь на полпути. Надо было сразу сознаться. Сразу рассказать, какой я есть. Но как же ж можно? А вдруг повезет? А вдруг справлюсь?

Почти свинцовое. Прямо как над заливом осенью. Того и гляди, дождь пойдет.

– Но кажется, все само собой наладилось. Я теперь здесь, в райском уголке, и могу всю оставшуюся жизнь предаваться моральным терзаниям.

Нет, не пойдет. Ливанет. Рухнет стеной, как из ведра.

– Конечно, для полного счастья неплохо было бы ещё и собеседника найти, но и с тобой неплохо. Потому что никуда не денешься. Потому что будешь молчать и слушать, молчать и…

Я никогда не жаждал наблюдать цунами вживую. Выпуски новостей, документальные хроники, фотографии со всех ракурсов– достаточно, чтобы получить впечатление. Особенно если идет не одна волна, а вся масса воды, отхлынувшей от условного берега, поднимается вверх, все выше и выше, ощетиниваясь струями и рассыпая брызги.

Монолитно непроглядная стена. Совсем как та, о которой я думал и говорил. Только в эту устало уткнуться лбом не получится. Когда мы коснемся друг друга, нас прежних больше не будет.

И наверное, стоило бы раскинуть руки, как на носу "Титаника", отправляясь навстречу судьбе, чтобы…

Но когда у вас, в отличие от кино, в партнерах не ди Каприо, а два пингвина, на красоту финального аккорда рассчитывать не приходится: дружно подхватят и поволокут под защиту крыши и стен, торопясь опередить первые капли, несущиеся с небес на землю.

Часть 2

В дождь всегда хорошо спится, это я проверял лично и неоднократно, начиная с самого раннего детства. Даже если вода летит не строго сверху вниз, а во всех возможных направлениях. Заодно звонкие и не очень удары о стены бунгало топят в своем гуле недовольное щелканье.

Нехорошо обманывать ть ть ть. Нехорошо притворять ть ть ться. Ещё что то нехорошо… Ага, делать ть ть ть. Пока я завороженно смотрел на водяные столбы, вздымающиеся к небу и на самом верху рассыпающиеся струями и брызгами, словно пальмы, пингвины беспокойно сновали по комнате и сокрушались. На мой счет. Пока пациент благополучно не задремал. Вот только недолго музыка играла. Мне показалось, что не прошло и нескольких минут сонного забытья, как с двух сторон в уши ударило:

– Изволите просыпать ть ть ться?

Тело дернулось как то само собой, принимая сидячее положение. Одним рывком. И спина, конечно же, отозвалась на это насилие болью, которая сыграла роль последней, самой беспощадной трели будильника.

Дождь больше не стучался в наш дом. Наверное потому, что цвет неба, видневшегося в арочных проемах, теперь больше соответствовал тучам с водой замороженной, а не жидкой.

– Изволите прогулять ть ть ться?

Я, может, и псих, но чтобы настолько? Хотя, холодом с улицы не тянет. Да и вообще нет никакого движения воздуха, ни туда, ни отсюда. Все тот же штиль, будь он неладен.

Но порядки в этом заведении суровые. Вернее, распорядок дня.