— Зря пришел, хлопче, годами не вышел, — пробасил здоровенный дядька в домотканой свитке.

— Тебя не спросил, — огрызнулся Пашка и пристроился сзади. Очередь продвигалась быстро, зачисленные выходили одни с радостными, другие с решительными лицами, держа в руках бумажки.

— Следующий, — вышел студент, пряча свою бумажку в карман.

В кабинете с высоким потолком и широкими окнами за столом сидели двое в перетянутых ремнями гимнастерках, сбоку в красной косынке — девушка, перед ней — пишущая машинка «Ундервуд».

— Ты чего пришел, пацан? — не предлагая сесть, поднял бритую голову на Пашку старший.

— Как чего? Записаться в Красную Армию, — сдернул с головы картуз.

— Тебе сколько лет?

— Четырнадцать, — прибавил себе год Пашка.

— Рано тебе ещё в армию, топай домой и пригласи следующего.

— И ничего не рано, — упрямо выпятил подбородок. — Я уже раньше служил у красных.

— И где ж это ты служил? — недоверчиво хмыкнул второй, с перевязанной рукой и в кубанке.

— В первом, а потом втором полку Пятой Заднепровской дивизии.

— Кем?

— Сначала вторым номером на пулемёте, а потом связным.

После этого оба рассмеялись:

— Ну и здоров же ты врать, парень!

— И ничего я не вру, — обиделся Пашка. — В первом полку у нас был комиссар Трибой, а вторым командовал товарищ Бельский.

— Трибой, говоришь? — переглянулся лысый со вторым, а затем, покрутив ручку, снял трубку стоявшего рядом телефона.

— Алло, барышня, мне восемь-шестнадцать. Петр Иванович? — сказал через минуту. — Здорово, это Смирнов. У нас тут пацан, просится добровольцем, говорит, служил с тобой. Что, подойдешь сам? Добро, ждем, — дал отбой.

— Посиди вон там, у окна, — лысый ткнул пальцем на короткий ряд стульев. — Варя, пригласи следующего.

Минут через пятнадцать, когда военком с помощником отпустили очередного добровольца, поздравив с зачислением, дверь открылась и в кабинет вошел Трибой. Был он в будёновке со звездой, в длинной кавалерийской шинели и с маузером через плечо.

— Где тут ваш боец? — пожал военным руки.

— Вон он, сидит у окна.

Обернулся, сделал два шага туда.

— Судоплатов? Паша? — широко открыл глаза.

— Я, товарищ комиссар, — встав, заулыбался мальчишка.

— Живой! — тряхнув, обнял за плечи. — Это, товарищи, — оглянулся назад, — можно сказать, геройский парень. Ну, рассказывай, — присел рядом, — как тут оказался?

И Пашка коротко рассказал всё, что с ним случилось.

— Да, досталось тебе, — нахмурился Трибой. — А меня в том бою под Карнауховскими хуторами ранило, вынесли ребята. Два месяца провалялся в госпитале, а потом направили комиссаром в новую часть, она рядом в казармах.

— О Рябошапке ничего не слыхали? — спросил с надеждой Пашка.

— Ничего, вздохнул Трибой. — Думаю, погиб Семён. Хороший был пулемётчик. Значит так, Смирнов, — подошел к столу. — Выписывай парню направление к нам. Он — достойное пополнение.

— Варя, — повернул голову военком к девушке.

Та вставила в машинку бумагу и застучала по клавишам.

— Готово, — через минуту протянула военкому. Тот взял, пробежал глазами и, хукнув на стоящую рядом в коробке печать, сделал на справке гербовый оттиск.