Теперь мы люди вольные,

         Кто поднесет-попотчует,

         Тот нам и господин!

         «И дело, други милые,

         Довольно бар вы тешили,

         Потешьте мужиков!

         Эй! малый! сладкой водочки!

         Наливки! чаю! полпива!

         Цимлянского – живей!..»

         И море разливанное

         Пойдет, щедрее барского

         Ребяток угостят.

         Не ветры веют буйные,

         Не мать-земля колышется —

         Шумит, поет, ругается,

         Качается, валяется,

         Дерется и целуется

         У праздника народ!

         Крестьянам показалося,

         Как вышли на пригорочек,

         Что все село шатается,

         Что даже церковь старую

         С высокой колокольнею

         Шатнуло раз-другой! —

         Тут трезвому, что голому,

         Неловко… Наши странники

         Прошлись еще по площади

         И к вечеру покинули

         Бурливое село…

ГЛАВА III. ПЬЯНАЯ НОЧЬ

         Не ригой [41 - Рига – сарай для сушки снопов и молотьбы (с крышей, но почти без стен).], не амбарами,

         Не кабаком, не мельницей,

         Как часто на Руси,

         Село кончалось низеньким

         Бревенчатым строением

         С железными решетками

         В окошках небольших.

         За тем этапным зданием

         Широкая дороженька,

         Березками обставлена,

         Открылась тут как тут.

         По будням малолюдная,

         Печальная и тихая,

         Не та она теперь!

         По всей по той дороженьке

         И по окольным тропочкам,

         Докуда глаз хватал,

         Ползли, лежали, ехали.