Душой не покривил…

         «Стой! – крикнул укорительно

         Какой-то попик седенький

         Рассказчику. – Грешишь!

         Шла борона прямехонько,

         Да вдруг махнула в сторону —

         На камень зуб попал!

         Коли взялся рассказывать,

         Так слова не выкидывай

         Из песни: или странникам

         Ты сказку говоришь?..

         Я знал Ермилу Гирина…»

         – А я небось не знал?

         Одной мы были вотчины,

         Одной и той же волости,

         Да нас перевели…

         «А коли знал ты Гирина,

         Так знал и брата Митрия,

         Подумай-ка, дружок».

         Рассказчик призадумался

         И, помолчав, сказал:

         – Соврал я: слово лишнее

         Сорвалось на маху!

         Был случай, и Ермил-мужик

         Свихнулся: из рекрутчины

         Меньшого брата Митрия

         Повыгородил он.

         Молчим: тут спорить нечего,

         Сам барин брата старосты

         Забрить бы не велел,

         Одна Ненила Власьева

         По сыне горько плачется,

         Кричит: не наш черед!

         Известно, покричала бы

         Да с тем бы и отъехала.

         Так что же? Сам Ермил,

         Покончивши с рекрутчиной,

         Стал тосковать, печалиться,

         Не пьет, не ест: тем кончилось,

         Что в деннике с веревкою

         Застал его отец.

         Тут сын отцу покаялся:

         «С тех пор, как сына Власьевны

         Поставил я не в очередь,

         Постыл мне белый свет!»

         А сам к веревке тянется.

         Пытали уговаривать

         Отец его и брат,

         Он все одно: «Преступник я!

         Злодей! вяжите руки мне,

         Ведите в суд меня!»

         Чтоб хуже не случилося,

         Отец связал сердечного,

         Приставил караул.