Пытали уговаривать

         Отец его и брат,

         Он все одно: «Преступник я!

         Злодей! вяжите руки мне,

         Ведите в суд меня!»

         Чтоб хуже не случилося,

         Отец связал сердечного,

         Приставил караул.

         Сошелся мир, шумит, галдит,

         Такого дела чудного

         Вовек не приходилося

         Ни видеть, ни решать.

         Ермиловы семейные

         Уж не о том старалися,

         Чтоб мы им помирволили,

         А строже рассуди —

         Верни парнишку Власьевне,

         Не то Ермил повесится,

         За ним не углядишь!

         Пришел и сам Ермил Ильич,

         Босой, худой, с колодками,

         С веревкой на руках,

         Пришел, сказал: «Была пора,

         Судил я вас по совести,

         Теперь я сам грешнее вас:

         Судите вы меня!»

         И в ноги поклонился нам.

         Ни дать ни взять юродивый,

         Стоит, вздыхает, крестится,

         Жаль было нам глядеть,

         Как он перед старухою,

         Перед Ненилой Власьевой,

         Вдруг на колени пал!

         Ну, дело все обладилось,

         У господина сильного

         Везде рука; сын Власьевны

         Вернулся, сдали Митрия,

         Да, говорят, и Митрию

         Нетяжело служить,

         Сам князь о нем заботится.

         А за провинность с Гирина

         Мы положили штраф:

         Штрафные деньги рекруту,

         Часть небольшая Власьевне,

         Часть миру на вино…

         Однако после этого

         Ермил не скоро справился,

         С год как шальной ходил.

         Как ни просила вотчина,

         От должности уволился,

         В аренду снял ту мельницу

         И стал он пуще прежнего

         Всему народу люб:

         Брал за помол по совести.