-  Фалко! Добро пожаловать, Фалко! - ликовала она.

    Всадник остановился перед ней. Одно мгновение смотрел он в ее сверкающие глаза.

    Взлетела сабля. Еще миг оставался ведьме, чтобы ощутить сталь в своей груди и закричать. Потекла кровь - в солнечном свете она казалось светящейся, - но ее было мало, как будто боги не хотели запятнать эту красоту. Ему удалось нанести удар точно в сердце. Она упала и теперь казалась невероятно маленькой. Ее колесница ударилась о дорогу.

    Фалко оставил клинок в теле убитой. Он схватил куклу и снова ударил гнедого шпорами. Назад, скорее назад!

    -  Вот, - пробормотал он и сунул фигурку в руку Дарис, потом с опущенной головой медленно отъехал в сторону и слез с коня.

    Сакумба громовым голосом подозвал Гонгу. Медик выбрался из толпы мятежников, стоявших с распахнутыми глазами и разинутыми ртами. Солдаты короля бежали, дрожа и крича.

    Бесконечно бережно вложила Дарис фигурку в протянутую ладонь Гонги и снова заботливо склонилась над Конаном. Теперь он лежал спокойно и только тяжело дышал. Чернокожий целитель уселся рядом с ним на корточки. Он бормотал непонятные слова, сыпал на киммерийца порошок из кожаного мешочка, тряс своими погремушками и размахивал посохом. Спустя короткое время улыбка осветила серьезное лицо Гонги. Его соплеменники, которые попадали вокруг на землю, поднявшись, принялись размахивать своим оружием и вопить: «Ваконга мутузи!»

    Конан широко открыл глаза и сел.

    -  Мне снова хорошо, - пробормотал он удивленно, как человек, исцеленный от тяжелого недуга.

    -  Ведьма мертва, - сказала Дарис сквозь слезы, - ты вновь свободен.

    Гонга вынул кинжал, сделал надрез на своем запястье и уронил несколько капель крови на изображение, тут же поглотившее их. При этом он бормотал заклинания. Конан поднялся. Он чувствовал себя так, будто проспал целую долгую ночь и теперь встает, чтобы выпить воды из чистого горного ключа.

    Гонга что-то сказал Сакумбе, который тут же перевел это для Конана на «лингва франка».

    -  Он дал тебе часть своей собственной силы, дабы излечить недуг, которым тебя поразили. Он не сможет сражаться, пока не отдохнет, но куклу избавит от зла, сделает чары бессильными и уничтожит их.

    Громовой хохот вырвался из груди киммерийца.

    -  У меня тоже остались здесь кое-какие дела! - Одной рукой он обнял Дарис, другой обхватил обширную талию Сакумбы. - Верные друзья мои, я никогда не смогу вас достойно отблагодарить и никогда не забуду, что вы для меня сделали!

    Он поднял Секиру и вскочил в седло.

    -  Вперед! - загремел он. - Джихан!

    Его люди восторженно взревели. Не обращая внимания на поющие вокруг стрелы, они последовали за своим вождем.

    Опережая их по всей дороге, где схватились в смертельной битве враги, летела весть о том, что Секира и стяг вновь вознесены к небу. С новыми силами тайянцы бросились на противников.

    Предсказание не говорило с очевидностью ни о том, что Конан убьет короля Ментуфера, ни о том, что Рума сразит в бою ненавистного Шуата. Оба этих стигийских военачальника пали в огромной рукопашной схватке, и только боги знают о том, чья рука принесла им смерть. Конану было довольно и того, что Секира со свистом крушила врагов направо и налево.