Я не послушалась его. Вместо этого спросила:

— Что происходит?

— Что ты имеешь в виду?

Я поняла, что все эти его сердечность, веселость и видимая беспечность были просто частью большого блефа.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Я говорю о Линде.

— А что Линда? Она тебе нравится, разве нет?

— Конечно, нравится, но речь не об этом. Что она здесь делает?

— Я попросил ее поехать со мной.

— О господи! Со всей этой кучей барахла? И как долго она здесь пробудет?

— Ну… — отец сделал неопределенный жест. — Столько, сколько захочет.

— У нее разве нет работы?

— О, она ее бросила. — Отец походкой хищника отправился на кухню за банкой пива. Я услышала, как открылась и снова захлопнулась дверца холодильника. — Она начала уставать от Лос-Анджелеса так же, как и я когда-то. Поэтому я подумал: а почему бы и нет? — Он снова появился в двери кухни с открытой банкой пива в руке. — Я едва успел озвучить ей свое предложение, как она сразу же нашла желающих арендовать ее дом вместе с горничной, собрала вещи и приготовилась к отъезду. — Отец опять нахмурился. — Джейн, что ты вцепилась в эту собачью корзинку? Она тебе так полюбилась?

Продолжая игнорировать его вопросы, я глухо повторила:

— Так сколько она здесь пробудет?

— Ну, столько же, сколько и мы. Я не знаю. До весны, возможно.

— Но тут нет места, — сказала я.

— Конечно же есть. И чей это вообще дом?

Отец опорожнил банку с пивом, ловко метнул ее в мусорную корзину через всю кухню и вышел на улицу за следующей партией багажа. На этот раз он отнес чемоданы в свою спальню. Я положила корзинку Митци и последовала за ним. С кроватью, чемоданами и нами двумя в комнате совсем не оставалось места.

— Где она будет спать? — спросила я.

— А ты как думаешь? — Отец сел на гигантскую монструозную постель, и пружины жалобно скрипнули. — Прямо здесь.

Я не знала, что сказать. Я просто смотрела на него и молчала. Такого не случалось никогда, никогда прежде. Я задавалась вопросом, не выжил ли он из ума.

Наверно, выражение моего лица говорило само за себя, потому что отец вдруг принял раскаивающийся вид и взял меня за руки.

— Джейни, ну не надо так. Ты уже не ребенок, и мне не нужно притворяться. Тебе нравится Линда, я не привез бы ее сюда, если бы не знал, что она тебе нравится. И она составит тебе компанию, ведь мне приходится оставлять тебя одну так часто… О, перестань хмуриться, иди лучше приготовь кофе.

Я высвободила руки.

— У меня нет времени.

— Что это значит?

— Мне… мне надо пойти и собрать вещи.

Я выбежала из его комнаты, влетела в свою, вытащила чемодан, положила его на кровать, открыла и начала собирать вещи так, как делают герои в фильмах: выдвигая ящики один за другим и вываливая их содержимое в чемодан.

Из открытой двери за моей спиной послышался голос отца:

— Что ты творишь?

Я повернулась к нему с охапкой футболок, ремней, шарфов и носовых платков в руках.

— Я уезжаю.

— Куда?

— В Шотландию.

Он сделал широкий шаг в комнату и, оказавшись рядом со мной, развернул меня к себе лицом. Я быстро продолжила, не давая ему шанса вставить слово:

— Ты получил четыре письма. Три от моей бабушки и одно от ее юристов. Ты открыл их, прочитал, но не сказал мне, потому что не хотел, чтобы я поехала туда.