Отец все так же крепко держал меня за руку, но мне показалось, что краска сошла с его лица.

— Откуда ты узнала об этих письмах?

Я рассказала ему о Дэвиде Стюарте.

— Он объяснил мне все, — заключила я. — Но это было необязательно, — добавила я опрометчиво. — Потому что я и так все знала.

— И что же именно ты знала?

— Что ты не хотел, чтобы я осталась в Элви, после того как умерла мама. Что ты не хотел, чтобы я когда-нибудь возвращалась туда снова. — Отец озадаченно смотрел на меня. — Я слышала! — закричала я ему так, будто он внезапно оглох. — Я была в коридоре, на лестнице, и слышала все, что вы с бабушкой наговорили друг другу!

— И молчала об этом?!

— А что бы изменилось, если бы я сказала?

Отец осторожно присел на краешек моей постели, как будто боясь помешать мне собирать вещи.

— Так ты хотела, чтобы я оставил тебя в «Элви»?

Его бестолковость привела меня в ярость.

— Да нет же, разумеется, нет! Мне всегда нравилось быть с тобой, я бы не поступила иначе, но это было семь лет назад, а теперь я уже взрослая и ты не имел никакого права прятать от меня эти письма, не сказав мне о них ни слова!..

— Ты так сильно хочешь поехать в Шотландию?

— Да, хочу. Я люблю «Элви», ты знаешь, как много для меня значит это место. — Я взяла щетку для волос, свои фотографии и запихнула их по бокам чемодана. — Я… Я не собиралась говорить тебе об этих письмах. Я думала, что так только огорчу тебя, к тому же, я бы все равно не смогла уехать, потому что о тебе некому было бы заботиться. Но теперь все изменилось…

— Ладно, итак, все изменилось и ты уезжаешь. Я не буду тебя останавливать. Но как ты собираешься добраться до Шотландии?

— Дэвид Стюарт уезжает из Ла-Кармеллы в одиннадцать. Если я потороплюсь, я его застану. Он забронировал для меня билет на завтрашний рейс в Нью-Йорк.

— А когда ты вернешься?

— О, я не знаю. Когда-нибудь, — с этими словами я запихнула в чемодан книжку «Дар моря» Энн Морроу Линдберг, с которой никогда не расстаюсь, и пластинку Саймона и Гарфанкела.

После этого я попыталась закрыть крышку чемодана, но тщетно — вещи начали выпирать и вываливаться, поэтому я открыла его снова и стала лихорадочно утрамбовывать содержимое, и все равно у меня ничего не получилось. В конце концов это сделал мой отец, применив грубую силу: он надавил на крышку чемодана сверху и замки защелкнулись сами.

Наши взгляды встретились над закрытым чемоданом.

— Я бы не уехала, если бы не Линда… — начала я, но голос изменил мне.

Я сорвала свой плащ с крючка на двери и надела его поверх рубашки и джинсов.

— На тебе фартук, — сказал отец.

В другое время мы бы от всей души посмеялись над этим. Теперь же в мертвой тишине я протянула руки за спину и развязала ленточки. Сняв с себя фартук, я бросила его на кровать и спросила:

— Если я возьму машину и оставлю ее у мотеля, вы с Линдой сможете ее забрать?

— Конечно, — ответил отец. А потом добавил: — Подожди, — и скрылся в своей комнате, но тут же появился снова с пригоршней денег — измятых и грязных купюр в пять, десять, один доллар. — Вот, возьми, — сказал отец и сунул деньги в карман моего плаща. — Они тебе могут понадобиться.

— Но ты… — начала было я, но именно в этот момент Линда и Митци решили вернуться с пляжа.