Мы прошли в кухню, которая была маленькой, как камбуз на яхте, и такой чистой, что я почувствовала стыд, вспомнив о собственном доме. Дэвид заглянул в духовку, где оставил запеченную картошку, а затем нашел сковородку и достал из холодильника заляпанный кровью сверток, в котором оказались два толстых куска абердин-ангусской говядины.

— Вы приготовите или я? — спросил он.

— Лучше вы… А я накрою на стол или еще что-нибудь. — Я открыла дверь, которая вела на террасу, где было не по сезону жарко. — Мы можем поесть снаружи? Тут как на побережье Средиземного моря.

— Конечно, если хотите.

— Тут просто рай… Мы сядем за этим столом?

То и дело попадаясь Дэвиду под руку и спрашивая, где все лежит, я наконец накрыла на стол. Пока я делала это, он нарезал салат, развернул хрустящий французский батон и достал из холодильника маленькие блюдца с заиндевелым маслом. Когда все приготовления были закончены и бифштексы тихо шипели на сковородке, он налил два бокала хереса, и мы вышли на солнце.

Дэвид сбросил пиджак и откинулся на спинку стула, вытянув перед собой длинные ноги и подставив лицо солнечным лучам.

— Расскажите мне про вчера, — вдруг попросил он.

— Про вчера?

— Ну да. Вы же собирались в Лейриг-Гру, — он искоса взглянул на меня, — или нет?

— О! Да-да, мы там были.

— И как все прошло?

Я задумалась, что ответить на этот вопрос, и поняла, что толком ничего не помню, за исключением странного разговора с Синклером.

— Было… Неплохо. Замечательно, правда.

— Звучит не слишком убедительно.

— Ну, это правда было замечательно. — Я не могла придумать никакого другого слова.

— Но утомительно, наверно?

— Да, я очень устала.

— И долго вы там пробыли?

И вновь я почти ничего не могла вспомнить.

— Ну, мы вернулись еще до темноты. Гибсон встретил нас у Лох-Морлих…

— Хм, — протянул Дэвид, казалось, задумавшись над моими словами. — А чем сегодня занимается Синклер?

Я наклонилась и, подняв с земли камешек, стала подбрасывать его и ловить тыльной стороной ладони.

— Он уехал в Лондон.

— В Лондон? Я думал, он взял отпуск.

— Да, взял. — Я уронила камешек и нагнулась за другим. — Но ему кто-то позвонил вчера ночью… Не знаю, в чем там дело… Бабушка нашла записку, когда утром спустилась завтракать.

— Он уехал на машине?

Я вспомнила тигриный рев «лотуса», разрывающий ночную тишину.

— Да, на машине. — Я уронила и второй камешек. — Он вернется через день или два. Возможно, в понедельник вечером, как он написал. — Мне не хотелось говорить о Синклере. Я боялась вопросов Дэвида. Поэтому предприняла неуклюжую попытку сменить тему. — Так вы правда ловите здесь рыбу? Я бы и не подумала, что там достаточно места, чтобы забросить удочку… Леска может запутаться в ветвях яблони…

Так разговор переключился на рыбалку. Я рассказала Дэвиду о реке Клируотер в Айдахо, куда мы с отцом однажды поехали в выходные.

— …Там полно лосося… Его можно ловить практически голыми руками…

— Вам нравится в Америке, да?

— Да. Да, нравится.

Дэвид замолчал, нежась на солнце, и, воодушевленная его молчанием, я стала говорить о дилемме, в которой неизбежно оказывалась.

— Это довольно странно — принадлежать к двум разным странам.