Султанов распахнул жилет. Выудил пистолет, нажатием кнопки (у Димки была похожая игрушка, он знал, куда нажимать) вывалил обойму, затем уронил пистолет следом. После этого на асфальт полетел сам жилет.

— Что ты делаешь, идиот? — завопил воскресший в эфире Дед. — Подними пистолет немедленно!

— Спокойно, старпер! — произнес Султанов и крикнул Мышковецкому. — Все, Эдик, я чист. Можешь мне верить.

— А я верю, — ответил тот. — Заходите в дверь и поднимайтесь.

И Султанов вошел.

В холле отчетливо просматривались следы паники. У стен валялись брошенные в беспорядке ранцы, книги с распахнутыми страницами, вторая обувь.

— Чего застыл, идиот? — раздалось у него во внутреннем ухе. — Иди к лестнице!

— Спасибо, вы очень любезны! — огрызнулся Султанов.

Он прошел вглубь холла, но за следующим поворотом опять замер, пораженный. В штукатурке зияла обширная дыра, а вся стена была забрызгана кровью. Видно здесь убили охранника, понял Султанов. Об этом говорил и опрокинутый стул, на котором, наверное, сидел несчастный. Неясный шум заставил его обернуться.

— Здесь есть кто? — спросил он.

Ему никто не ответил, тогда он спросил уже в микрофон:

— Уберите своих людей из здания! Они мне мешают!

— Какие люди? Там никого нет, кроме преступника и заложника.

Султанов неожиданно сильно кольнуло сердце. Нервы. Однако раньше такого за ним не наблюдалось.

На втором этаже тоже были заметны следы экстренной эвакуации. Расхристанные ранцы у стен. Россыпь шариковых ручек, носовые платки на полу. Опять! Султанову почудилось неясное движение в одном из кабинетов. Решив снять все вопросы, он заставил себя подойти к приоткрытым дверям. На этом его смелость закончилась, и единственное, что не дало ему опрометью убежать, была мысль о том, что даже если в здании есть посторонние, то это либо перепуганные дети, либо спецназ. Класс был пуст, но в глаза Султанову сразу бросился ряд широкостворчатых шкафов, выстроившихся у стены. Ему показалось, что одна из дверей слегка колыхнулась. Он прислонился к стене и опять вызвал своего куратора. Судя по обилию ненормативной лексики, это был Дед.

— Последний раз говорю, уберите своих людей из школы!

— В здании давно никого нет. Дети были эвакуированы около часа назад. С тех пор в школу никто не входил.

— Здесь кто-то есть. Он сидит в одном из шкафов в кабинете на втором этаже. Что мне сейчас делать?

— Выполнять прямое указание, болван! Поднимайся на третий этаж и постарайся больше никуда не сворачивать!

— Охолонись, старпер! — оборвал его Султанов. — Ты бы лучше эвакуации тщательнее проводил? Тут, поди ж ты, пол школы под партами сидит.

Он поднялся на этаж и прямо с лестницы крикнул:

— Эдик! Не стреляй! Это я Султанов! Ты где? Мне в какую сторону идти?

— Сюда идите! — раздался глуховатый голос.

Он прозвучал неожиданно близко, и сердце Султанова на мгновение замерло. Все-таки он не был героем. Обычный, никому не интересный человек с резиновым галстуком. Султанов оборвал себя. Дался ему этот галстук! На ум пришла паническая мысль, что Мышковецкий после убийства охранника окончательно сошел с ума, да и Айса, наверное, он давно убил, а теперь лишь тянет время. И самого Султанова он тоже убьет, этому психу уже нечего терять.

— Не стойте в проходе! Скорее идите сюда! — поторопил его Мышковецкий, появившись на мгновение в одной из дверей. — Это опасно!

Султанов оглянулся и увидел, как по крыше соседнего дома короткими перебежками снайперы занимают огневую позицию.