Он бы возможно долго распинался, если бы не увидел, что с Айсом происходят странные вещи. Мальчика буквально трясло, и доморощенная палитра едва не вылетала у него из рук. Он уставился в дверной проем, словно увидел там привидение.

— Что с тобой? — обеспокоено спросил Султанов.

Произошедшая следом кошмарная сцена была многократно описана им в романах, но он никогда бы не подумал, что все это так страшно. Воздух словно стал твердым, а потом раскололся. Нечто темное и раскидистое прилетело из коридора. Султанов еще до конца не понял, что это пули, как Эдик вскочил и оттолкнул его. Окна были разбиты на тысячу осколков, но перед тем как хлынуть на пол звенящим по осиному потоком, они еще продолжали в течение некоего очень малого промежутка времени, не поддающееся большему дроблению, удерживаться на своих местах. Султанов обрушился на пол, сгребая Айса со стула. В ту же секунду воздух стал тяжелым от насытивших его осколков. На некоторое время Султанов ослеп и оглох. Лишь потом он понял, что это тишина. Айс шептал свои тягучие мусульманские молитвы, и он одобряюще похлопал его по плечу. Поискал глазами Мышковецкого. И его словно обожгло. Мальчик лежал навзничь с открытыми глазами, и было сразу ясно, что он мертв.

Глава 7

Письмо Абдурахман получил в среду. Конверт хороший, дорогой, на нем вместо адреса только фамилия печатными буквами: "Юзбашеву". И приписка "Для хозяина". Секретарша, дура, даже вскрывать не стала, побоялась, принесла сразу ему. Но Абдурахман не оплошал, велел вскрыть Духану, предварительно выпроводив дружка за дверь. Вдруг там яд. На фронте еще много тех осталось, кто тоже не прочь оттуда улизнуть.

В конверте оказался единственный листок, тоже на хорошей бумаге. А на нем опять печатные буквы. Красивые, только смысл некрасивый. Юзбашев свернул письмо вчетверо и поехал к Обанаеву. Причем, проделал это в одиночку, даже верного как собака Духана с собой не взял. Абдурахман торопился, успевая на ходу обдумать сложившуюся ситуацию и решая, не пора ли подаваться в другие более спокойные края. Он всегда знал, что "Алга Люкс" это не надолго. В последнее время менты носом землю роют, а уж когда дело касается сумитов, особенно лютуют. Один из ФСБ так и сказал ему:

— Ты черный, значит ты под подозрением.

Маркеша в последнее время дерганный стал. Иногда Абдурахман даже не понимал его. Секреты от него пошли. Это от соратника по газавату — священной войне с неверными. Совсем кафиром становится Обанаев, воистину. Побрякушки себе нацепил золотые, в цирюльню стал каждую неделю ходить. И дружки у него пошли, не чета ему, Абдурахману. Бизнесмены и миллионеры. С простыми людьми и знаться не хочет. Один раз Абдурахмана даже за порог не пустили, важный гость у него, видите ли. Юзбашев потом дождался глянуть, кто это. Выехал на роскошной машине с водителем крутой джигит. Кожа белая, а глаза черные, огнем жгут. За одну такую машину всю фирму Абдурахмана купить можно. Вертит что-то хозяин, сын ишака. Абдурахман сердцем чует, вертит. Зазнался хозяин. От своих нос воротит. Иногда даже не здоровается, если встретит, совсем совесть потерял, шайтан. Зарезать бы его, но с очень большими людьми дело имеет. С Мануйловым в одну баню ходит. Абдурахману приходится с этим считаться, а то бы выбросил письмо к шайтану и аллах акбар. Как начнутся проблемы у босса, а он и знать не знает, а там случись что, и империю его можно к ручонкам прибрать. Помаленьку, с расстановкой, по шажочку. Но нельзя. Вдруг письмо по поручению хозяина подбросили, чтобы проверить его верность. Значит, надо продемонстрировать свою верность. На коленях приползти и поцеловать босса в грязный чурек. Тьфу!

Рядом с воротами хозяйской усадьбы на Южном шоссе стояли несколько автомашин, среди которых выделалась машина со спецсигналами.