|
Солдат сгибается как от удара. Он трепещет, и нелегко сказать, притворно или нет. — Нет, капитан. Нет, прошу вас. Именно в исповедальне я потерял невинность. И ту, что спереди, и ту, что сзади, хоть и не помню, которая из них сдалась первой. — Прекрати валять дурака. Сядь. Солдат подчиняется. — Не обращайте на него внимания. Бун идиот. Кроме того, хронический лжец. Нравится она вам или нет, святой отец, но вот это и есть наша команда. Вам придется жить с этими господами на продолжении всего путешествия. — Ну, может, и не всего… — бормочет сержант Венцель достаточно громко для того, чтобы все расслышали его слова. — В каком смысле? — спрашиваю я. — В том смысле, что это такое долгое путешествие… Сомнительно, что все мы сможем добраться до Венеции и обратно… — Morituri tesalutant! — восклицает Карл, вскакивая и выбрасывая руку в пародии на нацистское приветствие. Идущие на смерть приветствуют тебя . Я смотрю на стены за спиной этих людей. Краски фресок в полутьме кажутся бледными и землистыми. Апостол с нимбом воздел руки в молитве. Разрушенная вековой сыростью надпись у его ног неразборчива. От сырости же растеклась красная краска губ святого, превратив его тем самым в злобное создание, в демона с перепачканным кровью ртом. Я вздрагиваю. — Выпейте глоточек, святой отец, — ухмыляется Карл, протягивая мне кружку, из которой несет убийственным картофельным самогоном, единственным доступным здесь алкогольным напитком массового потребления. — Несмотря на официальный запрет, некоторые пытались перегонять и грибы. Говорят, результаты иногда были… своеобразны, как сказал бы Егор. Верно, Ег? Ты понимаешь о чем, я, да? Егор видит призраков, — с притворным жеманством шепчет он мне на ухо. Его дыхание воняет, как ликеро-водочный завод. — Егор слышит призраков… — Спасибо, я не пью, — отвечаю я, возможно, слишком поспешно. — Как? С таким именем, и не пьете? Ну ничего себе! — Простите, в каком смысле «с таким именем»? — Джон Дэниэлс. Разве в Америке уменьшительное от Джон — не Джек? Выходит, вы Джек Дэниэлс! Отец Джек Дэниэлс, как знаменитое виски! Мне стоило бы поправить его. Сказать, что Джек Дэниэлс — не «оно», а «он», американский виски, и что это совсем другое дело. Но я предпочитаю улыбнуться его игре слов, соврать и повторить, что не пью. Не зная, что это прозвище я буду носить до самого конца путешествия. — Хватит болтать, ребятки, — отрезает Дюран. — Об этой миссии вы уже знаете все, что вам следует знать, так что не будем терять времени. Вот это гражданский, которого мы должны сопроводить к цели и назад. Точка. Познакомиться с ним поближе вы успеете во время пути. Вопросы есть? Один из итальянцев, имя которого я уже забыл, поднимает руку, как ученик на школьной скамье. — Можешь говорить, Марко. — Я хотел бы только узнать, предусмотрены ли боевые? Я о надбавке. Дюран покачивает головой: — Хотел бы я знать, куда подевалось старое доброе стремление к славе. Деньги, деньги. Вы ни о чем другом не думаете. Ответ — нет, эта миссия не считается боевой. Мы никого не должны преследовать. Все, что от нас требуется, — сопроводить этого гражданского к цели и вернуть его сюда целым и невредимым. По-моему, это не бог весть какое дело. — Может, мы в этой миссии, как вы говорите, никого и не будем преследовать, но несомненно, найдется кто-нибудь, кто будет преследовать нас. И потом, сколько времени нам придется провести снаружи? Прежде чем ответить, Дюран долго смотрит на него. |
