В пятом часу закончилось заседание ЦК большевистской партии. Наговорившиеся участники доплелись до комнаты номер четырнадцать, где и заснули вповалку — кто на стульях, кто на голом полу.

В шесть часов утра сорок матросов заняли Госбанк на Садовой. Солдаты Кексгольмского полка без боя захватили Центральную телефонную станцию. Быстро проскочив подворотню, огибая стоявший там броневик, кексгольмцы оказались во дворе станции. Юнкера выбежали туда же. Командир Захаров скомандовал им: «Вынь патроны! На плечо!» — и юнкера механически повиновались…

Проснулся Авинов, как всегда, один. Рядом, на подушке, лежала записка, приглашавшая его на свидание в Зимний.

— Строго обязательно! — улыбнулся Кирилл, жмурясь как кот, допущенный к сметане.

С утра он занялся неотложными делами. В последний раз воспользовался ленинским мандатом — явился с текинцами на Сестрорецкий оружейный завод и расписался в получении десяти тысяч новеньких винтовок, которые отказались выдавать посланцам атамана Каледина. В условиях общей питерской неразберихи такая «реквизиция» ещё была возможна, но уже к ноябрю большевики перекроют все входы и выходы — не подберёшься и не выберешься…

Текинцы повезли оружие на Дон, а Кирилл бросился разыскивать генерала Алексеева — оставаться в Петрограде становилось делом опасным.

Проезжая по Морской, Авинов встретил закрытый «Рено» с американским флажком. Следом ехал «Пирс-эрроу» с открытым верхом, в котором сидел Керенский.

Многие офицеры на тротуарах узнавали незадачливого «диктатора» и отдавали ему честь. Тот меланхолически прикладывал два пальца к козырьку своей матерчатой фуражки.

…Машины повернут на Вознесенский проспект, потом на Забалканский. Там машина Керенского обгонит «Рено», одолженное американским атташе, и на полной скорости рванёт к Гатчине… Министр-председатель драпал.

На Галерной Авинова встретил Шапрон дю Ларрэ. Ротмистр был встревожен.

— Здравия желаю, — сказал он мимоходом и поинтересовался: — Не удалось?

— Увы! — развёл Кирилл руками, внутренне корчась от срама. Позор какой… Позорище… Но, если честно, повторись вчерашний вечер, отказал бы он Даше? То-то и оно…

— Да ладно… Меня больше генерал беспокоит, — признался Алексей. — Михаил Васильевич отправился в Мариинку, и…

— Нельзя ему туда! — прервал его Авинов. — Садитесь, Алексей Генрихович. Попробуем перехватить «дедушку»! Сколько сейчас?

— На моих — без пяти двенадцать.

— А, ч-чёрт…

«Руссо-Балт» взвыл мотором и покатил к Исаакиевской площади. Когда глазам Кирилла предстал Мариинский дворец, здание как раз окружали солдаты-кексгольмцы и матросы Гвардейского экипажа. Коптя двигателем, подъехал броневик «Олег». Братишки с комиссаром вошли внутрь и стали вдоль главной лестницы. Пост приняли.

Грузовик чихнул мотором и сдох — кончилось горючее.

— Ах, ты… Приехали!

— А я кого-то вижу… — сказал Алексей, выглядывая из кабины, и позвал: — Наталья! Я здесь!

Молодая женщина в форме сестры милосердия — сером платье и серой косынке, проезжавшая мимо в пролётке, привстала с сиденья, радостно маша рукой. Извозчик остановился.

— Наталья Павловна, — представил её Шапрон дю Ларрэ, — вторая половинка инженера Щетинина, нашего друга и соратника.