Мама рассмеялась, расстёгивая своё пальто. Папа помог ей снять его, поскольку Финч до сих пор висел у неё на шее. От вида их троих вместе впервые за несколько месяцев, моё сердце настолько переполнилось эмоциями, что мне показалось, что оно вот-вот вырвется из груди. Наша семья так много всего пережила, начиная с той ужасной ноябрьской ночи, и вот наконец-то мы все были дома. Лучшего подарка и не пожелаешь.

Фарис посмотрел на меня.

— Мы пойдём, оставим вас наслаждаться праздником.

— Пожалуйста, останьтесь, — сказала мама. — Вы не можете уйти, пока не попробуете торт.

Я перевела взгляд с мамы на папу.

— Торт?

— Конечно.

Папа вышел на лестничную площадку и отпер дверь в квартиру Мориса. Он исчез в её глубине, а через минуту вернулся с огромной розовой пекарской коробкой. Вот, хитрец.

— А где Морис? — спросила я, когда он закрыл дверь в нашу квартиру.

Папа поставил торт на кухонную столешницу.

— На работе, он зайдёт к нам вечером.

Пока родители занимались на кухне сервировкой стола, я поспешила пошептаться с Конланом и Фарисом о звонке Бена Стюарта и о том, что я видела по телевизору. Ни один из них не был удивлен моими новостями.

— Мы мониторим больницу и СМИ. Тебе не о чем беспокоиться, — тихим голосом ответил Конлан.

Я бросила взгляд на родителей.

— Я не о себе беспокоюсь.

Мама повернулась к нам, и я заметила, как изменилось её лицо с тех пор, как она последний раз стояла на нашей кухне. Она выглядела уставшей и бледной из-за редкого пребывания на улице. Врачи посчитали, что она достаточно хорошо себя чувствует, чтобы отпустить её домой, но впереди ждали долгие месяцы реабилитации.

После того как мы все насладились тортом «Три шоколада», Виолетта заявила, что настало время открывать подарки. Первым был её подарок, в котором оказалась малиновая толстовка с надписью «Гарвард».

Я прижала толстовку к себе.

— Она идеальная.

— Знаю, — Виолетта пожала плечом. — Аж пугает, как хорошо я тебя знаю.

— Следующий мой, — рьяно заявил Конлан. — Я никогда не дарил подарки на день рождения, так что надеюсь, тебе понравится.

— Конечно, понравится.

Я открыла маленькую коробочку, которую он подал мне, и Виолетта ахнула, увидев кулон в виде листочка на изящной цепочке. Кулон и цепочка были сделаны из эйранта — металла из мира фейри, — который очень напоминал платину, но обладал голубоватым сиянием. Эйрант был редким и ценным металлом в нашем мире, потому как фейри редко с ним расставались.

— Конлан, это слишком, — неубедительно запротестовала я.

— Неа, — Виолетта протянула руку и пальцами поманила кулон. — Можно я потрогаю его?

Я передала ей коробочку и обняла Конлана.

— Спасибо.

— Если ты будешь благодарить меня объятиями, я буду чаще дарить тебе подарки, — подшутил он.

Следующим я открыла подарок Фариса и резко втянула воздух, увидев статуэтку красно-золотого драккана. Детали крошечной статуэтки были настолько хорошо проработаны, что меня не удивило бы, если бы он открыл пасть и выдохнул клубы дыма и искры.

— Вылитый он, — тихо вымолвила я. — Спасибо.

Финч засвистел, и я подняла на него глаза. Он стоял на столе, а его глаза были широко распахнуты от узнавания. Он протянул свои ручки, и я вложила в них статуэтку. С трепетом баюкая её, он спрыгнул со стола и побежал к домику, где от наших гостей пряталась Аисла.

— Они с Аислой очень скучают по Гусу, — сказала я Фарису, который наблюдал за подъёмом Финча по лестнице к домику.

Фарис понимающе улыбнулся мне.

— Да, вижу, что по нему тут скучают.