Печатный станок — не сундук, который можно быстро перетащить с место на место. Нам вновь пришлось разбирать его по частям и увязывать в тряпки. Я взяла с собой лишь новые платья и белье. У отца одежды было еще меньше. Но зато нам требовалось переместить кипы книг и манускриптов, чистую бумагу, бочки с типографской краской, корзины с нитками для переплетов. Целую неделю нанятые нами люди перевозили на тележках наше имущество из дома Карпентеров в наше новое жилище. Но тяжелее всего нам с отцом было садиться за стол вместе с сестрами Дэниела. Мы ели молча, а они смотрели на меня с ужасом и презрением. Миссис Карпентер буквально швыряла нам тарелки, словно кормила не людей, а бродячих собак.

Все эти дни Дэниел ночевал в доме своего наставника, а домой приходил, только чтобы сменить одежду. Когда он появлялся, я старалась не встречаться с ним, находя себе какое-нибудь занятие, благо их было предостаточно. Он не пытался спорить со мной и не уговаривал остаться. Все это доказывало мне, что, расставаясь с ним, я поступаю правильно. Если бы он действительно меня любил, то не раз попросил бы остаться. Похоже, все его свободолюбивые рассуждения и бунт против вековых традиций были навеяны жизнью в Италии. Я мысленно усмехалась, вспоминая его письмо из Падуи и разговоры на палубе корабля. Я тогда и представить не могла, какая жизнь на самом деле ждет меня в Кале. Оказалось, его гордость и упрямство никуда не делись.

Я нашла нам с отцом домик у южных городских ворот — идеальное место для торговли книгами. Путники, отправлявшиеся во Францию, получали последний шанс купить у нас книги на родном языке. Те, кому требовались карты и советы насчет путешествий по Франции и Испанским Нидерландам, могли найти у нас то и другое. Имелись у нас и книжки с рассказами путешественников. Зачастую они изобиловали выдумками и небылицами, зато могли служить неплохим развлечением в пути. У отца в Кале сложилась репутация уважаемого книготорговца, и переезд не лишил его постоянных заказчиков. В солнечные дни он выносил стул на улицу и просто сидел, наслаждаясь теплой погодой. Я работала за двоих, набирая книги и вращая рукоятку печатного станка. Зато теперь никто не бранил меня за пятна на переднике.

Многие годы отец работал без отдыха. Я видела, насколько он устал. Переезд в Кале, а затем и мой распавшийся брак подточили его силы. Я радовалась, что сейчас он мог отдохнуть. Я вдруг поняла, насколько сама устала от домашних дел в доме Карпентеров. Теперь я с удовольствием вспоминала прежние навыки: снова училась читать фразы задом наперед и на глаз определять количество типографской краски, чтобы отпечаток получался ярким и без грязных краев.

Поначалу отец сильно переживал за мое будущее. Но видя, что я всерьез унаследовала его любовь к книгам и печатному ремеслу, постепенно успокоился. Он чувствовал: даже если вдруг завтра умрет, я сумею заработать себе на пропитание. Тем не менее он постоянно говорил мне:

— Querida, нам нужно откладывать деньги. У тебя должны быть хотя бы скромные сбережения.

Осень 1556 года

Первый месяц нашей жизни на новом месте я просто упивалась свободой, появившейся у меня после бегства из дома Карпентеров. Несколько раз я встречала мать Дэниела и двух его сестер на рынке и на рыбном причале. Миссис Карпентер вела себя так, будто меня не видит. Девчонки, наоборот, подталкивали одна другую и глазели на меня, как на прокаженную, к которой опасно приближаться. Каждый вечер, ложась спать, я с наслаждением укладывалась в постель, принадлежавшую только мне. Я могла лечь в любой позе, зная, что за стеной никто не сопит и не перешептывается. Я благодарила Бога за свою свободу. Утром я радостно просыпалась, зная, что ни под кого не должна подстраиваться. Я не тратила время на выпечку хлеба. Зачем, если в двух шагах от нас была пекарня, и я приносила оттуда к завтраку еще теплый хлеб? Я почти не занималась обедом — нас с отцом вполне устраивала еда в таверне.