Гроссгерцогу пришлось бы признать малолетнего Людвига законным князем Померании, возможно, уступить какие-то небольшие территории на границе, и Аллюстрия, службе в которой меровенсец отдал последние четверть века, и кою он уже почитал своей родиной, вновь зажила бы той тихой, размеренной жизнью, что продолжалась последние несколько столетий и прерывалась, кратковременно, лишь такими вот небольшими войнами. Такой поворот устроил бы всех (ну, быть может, кроме гроссгерцога Максимиллиана, чей наследник, кстати, к перспективе примерить княжеский венец относился довольно прохладно) — и воюющие стороны, и их соседей. Система военных сдержек и противовесов в Аллюстрии выстраивалась веками, и сильное, внезапное усиление одного из куюрфюршеств ломало бы ее, что было чревато никому не нужной большой войной всех со всеми.
Однако, случилось то, что случилось — бранденбуржцы совершили маневр, достойный войти в учебники военной истории под названием Аурумштадтский, и утром обрушились на вражескую армию по всей ее протяженности. Растянутые вчерашним маршем порядки Кабюшо и измочаленый в атаке на Кляйнеегерсдорф авангард позволяли им сбить померанцев с позиций и вынудить отойти от Аурумштадта к северу, при некотором бранденбуржском везении, даже за Фюртен и Гюшиц, на подступах к которым дал свой первый в этой компании серьезный бой генерал фон Эльке, но не более того.
Такое развитие событий, опять же, устраивало померанского маршала ненамного менее, чем стояние под Бранденбургом, поскольку вело ровно к тому же итогу, однако нежданно навалившийся на его арьергард корпус Ольмюца стал для старого полководца пренеприятным сюрпризом.
Лейтенант-фельдмаршала, атаковавшего с марша, толком не развернувшись, Кабюшо, конечно, остановил, однако прежде тот оседлал Штеттинский тракт, и теперь отступать померанцам приходилось по Кольбергской дороге — войной почти не затронутой, но и магазинов для армии почти лишенной. К тому же для действий против Ольмюца пришлось снять немало сил с центрального направления, и в центре фон Бергу удалось добиться значительного успеха, едва не опрокинув его. Лишь безумная и самоубийственная фронтальная атака кирасиров, смешавшая порядки наступавших, выправила положение.
Полк тяжелой кавалерии полег практически весь, из офицеров в живых остались лишь любимчики фортуны в этой компании, ротмистр Нойнер и поручик Левински, но подвиг конницы дал столь драгоценное для Кабюшо время, дабы перестроить свои порядки и отразить дальнейшие натиски.
Авангард, который били дивизии Хальбштейна и Гогенштаузена тоже, в целом, устоял, уцепившись за отбитую днем ранее усадьбу, и лишь появление на фланге, со стороны Кляйнеегерсдорфа, вражеской конницы числом около полка (вероятно — чьего-то еще авангарда, как решили оборонявшиеся, хотя на самом деле это был всего лишь фон Лёве) принудило фон Рейна отступить еще далее.
Так или иначе, но Кабшо сохранил свою армию, причем во вполне еще боеспособном состоянии, однако ретирада на север, которую он вынужден был предпринять, выходила гораздо более значительной, чем предполагалось на случай неблагоприятного исхода баталии изначально — иначе наладить снабжение никак не получалось.
* * *
— Фельдмаршал наступать ни в какую не желает, — хриплым, простуженным голосом, при том из-за заложенного носа изрядно гнусавя, произнес эрцгерцог. — Армия измотана, тут с ним сложно поспорить, поэтому Кабюшо преследуют лишь немногие кавалерийские части.
— А мы что, на зимние квартиры? — Эрвин, который перед совещанием у фон Берга, заехал с визитом к своему непосредственному командиру, поморщился.
— Кузен, ну как вам — так точно на переформирование, — ответил Эдвин. — У вас сколько солдат осталось, а? Вот то-то же. Кстати, поздравляю вас с орденом Алого орла — сегодня вам его лично командующий будет вручать. |