– Я тоже! – воскликнула Совершенно Очаровательная, закрывая глаза. – Знаешь, что я думаю? Я думаю, что Коротышка испугался. Он просто испугался – вот почему он не берет топор.

– Ладно, Кирка‑Лопата! – прогудел Папаша Скрип, исполняя нечто вроде неумелого воинственного танца со своим топором. – Испугался меня, а? Давай, выходи, как подобает мужчине! Свидетели не видят никаких веревок на твоих руках... – Он поспешно зажмурился. – И я тоже! Бери топор, если тебе достанет смелости сразиться со мной, или я сам начну рубить тебя на куски. Это твой последний шанс, Кирка‑Лопата...

Однако в этот самый момент его прервал голос, раздавшийся над ними, словно удар грома:

– Что вы делаете с моим Коротышкой?

На мгновение трое дилбиан застыли как вкопанные. Потом они резко развернулись в направлении голоса, и между ними образовалось достаточно пространства, чтобы Билл мог видеть.

На поляну сквозь заросли ввалилась еще одна дилбианка, пониже Совершенно Очаровательной и Штучки‑или‑Две. Сначала он никак не мог сообразить, кто это, хотя голос, только что громоподобно прозвучавший в его ушах, показался ему явно знакомым. Он вдруг понял, что, кажется, приобрел союзника, если не спасителя, а в данный момент это было важнее всего.

Затем Штучка‑или‑Две невольно пришла ему на помощь.

– Красотка! – вырвалось глухое ворчание из горла старшей дилбианки.

– Она самая! – рявкнула в ответ Красотка, приближаясь, и остановилась в пятнадцати футах от остальных. Она не уперла руки в бока, но у Билла сложилось сильное впечатление, что, если бы это было свойственно дилбианам, она наверняка бы это сделала. – Что вы делаете с моим Коротышкой? – Ее взгляд, казалось, был готов испепелить всех троих, но остановился на Папаше Скрипе. – Что ты  с ним делаешь?

– Эй, послушай, – запротестовал Папаша Скрип с ощутимой дрожью в голосе, явно контрастировавшей с той энергией, которую он проявлял несколько мгновений назад.

– Что вы делали с Киркой‑Лопатой?

– Не твое дело! – огрызнулась Штучка‑или‑Две.

– Кирка‑Лопата! – развала Красотка. – Что они с тобой делали?

– Они, кажется, собирались предать меня суду или что‑то в этом роде, – крикнул в ответ Билл, удивляясь тому, как мог в свое время, впервые увидев Красотку, сомневаться, из‑за чего она так понравилась разбойнику. Сейчас она выглядела для него чудом. Единственным, кто мог бы показаться ему еще большим чудом, был Лейф Гринтри, с шиной на сломанной ноге, если нужно, но с пистолетом в руке. – Этот Старейшина...

Он попытался показать головой в сторону Папаши Скрипа, но ни этот жест, ни окончание фразы уже не были нужны.

– Старейшина! – крикнула Красотка, снова испепеляя Папашу Скрипа взглядом. – Ты  – Старейшина? – Она презрительно рассмеялась. – Славный, скрипучий Старейшина! Ты же носа от пивной кружки с утра до вечера не поднимаешь! Тоже мне, Старейшина! Погоди, я скажу моему отцу! Я скажу Еще‑Варенья, что ты изображаешь из себя Старейшину...

– Нет! – в отчаянии воскликнул Папаша Скрип. – Красотка, ты же не поступишь так со стариком? Ты не расскажешь своему отцу об этой маленькой безобидной шутке? Ты не...

– В таком случае лучше убирайся отсюда, и чем быстрее, тем лучше, – зловеще сказала Красотка.

– Ухожу, ухожу...

Папаша Скрип не стал терять времени даром. Он поспешно проковылял через поляну и скрылся в зарослях еще до того, как произнес «ухожу» во второй раз.