– Ну, Кирка‑Лопата! – произнес глубоким басом другой голос, и, обернувшись, Билл увидел Костолома. – Я слышал, ты расспрашивал обо мне, после того как снова поднялся на ноги. Так что я сказал жене, что пойду и узнаю, чего ты хотел от меня, пока ты не улетел.

– Жене? – переспросил Билл. – Красотке?

– Кому же еще? – ответил Костолом, ласково поглаживая живот в манере, слегка напоминавшей любимый жест Еще‑Варенья. – Да, я теперь хозяин постоялого двора, Кирка‑Лопата, и, по‑моему, вся эта банда в долине распалась. Большинство из них пришло вместе со мной в деревню, остальные разбежались неизвестно куда. Но зачем ты все‑таки меня искал?

– Мне было кое‑что любопытно, – сказал Билл, приближаясь к делу окольными путями в лучшем дилбианском стиле. – Значит, ты бросил разбойничать и остепенился?

– А что я еще мог? – грустно вздохнул Костолом. – После того как ты победил меня в честном бою, Кирка‑Лопата? Впрочем, я не слишком сожалею о прежних временах. Кое‑что я приобрел взамен.

– Кое‑что? – спросил Билл.

– Ну конечно, – сказал Костолом. – Во‑первых, моя жена – это сокровище, Кирка‑Лопата. – Рокочущий бас Костолома стал тише. – Она не только лучшая повариха в округе, но она может голыми руками победить любых других двух женщин. Возможно, она и не самая красивая женщина в округе...

– Не самая красивая? – удивленно переспросил Билл.

Действительно, Совершенно Очаровательная называла Красотку коренастой и маленькой, но Билл скорее относил это на счет ревности. Он не в состоянии был оценить дилбианскую красоту, но считал само собой разумеющимся, что Костолом, будучи наиболее подходящим холостяком в округе, заинтересовался бы лишь самой красивой женщиной.

– Я бы не сказал об этом никому другому, – столь же конфиденциальным тоном продолжал Костолом, – но ты Коротышка, так что ты не в счет, – моя жена не самая  красивая в мире. Нет. Но что хорошего в ком‑то с фигурой как у Совершенно Очаровательной, если вместе с этим получаешь и все ее слабости? Нет, Красотка – самая подходящая жена для меня во всех отношениях, не говоря уже о том, что я приобрел такого тестя, как Еще‑Варенья. Этот старик действительно умен,  Кирка‑Лопата...

Нос Костолома дернулся, что было дилбианским эквивалентом подмигивания.

– И я полагаю, – продолжал он, – вместе с ним мы можем заставить жителей Мокрого Носа согласиться с нашими намерениями. Как видишь, я вполне доволен жизнью, несмотря на то, что моим разбойничьим дням пришел конец. Видимо, именно это ты хотел узнать, не так ли, Кирка‑Лопата?

– Во всяком случае, это часть того, что я хотел узнать, – медленно сказал Билл.

Он и Костолом смотрели друг другу в глаза, словно фехтовальщики. То, что сказал Костолом, действительно было лишь частью того, что хотел услышать Билл от бывшего предводителя разбойников. Признание, которого ждал Билл, было оружием для некоего личного поединка, которого он усиленно добивался.

Он намеревался заставить кое‑кого ответить за все то, что с ним произошло, и ему было нужно, чтобы Костолом кое‑что подтвердил. Костолом знал, что Билл знает, что это правда. Но одного этого было недостаточно, чтобы дилбианин подтвердил то, что было нужно Биллу.

Как Биллу было известно, это не в традициях дилбиан.