- Отсюда будет еще трудней...

   Полынов свирепо посмотрел на нее, и она осеклась.  Движением  брови  он

показал на потолок. За решеткой кондиционера что-то слабо поблескивало,  и

у Полынова не было сомнений, что оттуда за ними  наблюдает  телеглаз,  что

спрятанная аппаратура ловит каждый шепот.

   Крис печально улыбнулась,  и  Полынов  понял  ее:  отныне  им  придется

угадывать мысли  друг  друга,  если  они  захотят  говорить  о  чем-нибудь

серьезном.

   Они сели друг против друга в унылом молчании. У  них  отняли  последнюю

свободу. Свободу общения, которой обладали даже узники концлагерей.

   Слабо пискнул электромагнитный засов. Оба вздрогнули.

   - Идемте, док.

   Полынов кивнул Крис. Та еле сдерживала слезы.

   Грегори провел психолога в конец длинного бетонированного  коридора.  У

поворота они остановились перед дверью под номером одиннадцать.

   - Мне поручено проинструктировать вас, док, - сказал охранник. -  Здесь

ваше помещение. Дверь сюда  открывается  при  слове  "аптека",  запомните.

Особо ценные лекарства. - Грегори выразительно посмотрел, - в сейфе. Запор

настроен на ваш голос, на слово "сезам", ясно? Дверь вашей камеры отпирает

фраза "добрый вечер"...

   - Значит, я могу выходить из тюрьмы?

   - Разрешено. Обед с 13:00  до  13:30  в  помещении  под  номером  семь.

Завтрак там же в...

   - Тоже паролем открывается?

   - Нет. В положенное время войдете  беспрепятственно.  А  сейчас  к  вам

придет...

   Грегори покрутил пальцем возле лба.

   Не успел Полынов как следует осмотреть свое хозяйство, как  послышались

шаркающие шаги и порог больницы переступил хмурый, тощий мужчина  в  мятом

лабораторном   халате,   из   нагрудного    кармана    которого    торчала

отвертка-тестер. В открывшемся просвете двери Полынов заметил  удаляющуюся

фигуру Грегори. Охранник громко напевал:

   Далекий свет, далекий свет, далекий свет

   Горящих сел - и звезд.

   Залей вином, залей вином, залей вином

   Горящий свет далеких сел - и звезд.

   Вошедший сосредоточенно посмотрел на Полынова, мрачно сказал: "Так!"  -

но остался стоять, поблескивая стеклами очков. Глаза умницы, полуприкрытые

веками,  бесцеремонно  изучали  психолога.  На  щеках  незнакомца  темнела

траурная щетина, его засаленный галстук и несвежая сорочка были под  стать

всему облику.

   - Так, - еще раз мрачно произнес он. - Эриберт, электрик. Главный!  Так

меня зовут. Ни одна сволочь меня тут не понимает, а вы?

   - Садитесь, - сказал Полынов. - На что жалуетесь?

   Эриберт загадочно усмехнулся.

   - Бессонница, моя бессонница... Одна таблетка -  не  сплю,  думаю.  Две

таблетки - не сплю, мучаюсь. Три таблетки... Так  и  до  могилы  недалеко,

верно? Никто моей болезни понять не может, никто...

   - Успокойтесь, я попробую понять. Вы еще будете спать сном младенца.

   - Да? Разве тут уснешь сном младенца? - Больной  саркастически  скривил

губы.