– Слушай, я извещу покупателя, что дом сдан в аренду до весны, так что спешный переезд тебе не грозит, не волнуйся.

– Ты настоящий друг! Но не говори ничего Полли до тех пор, пока сделка не совершится. Для неё будет очень тяжело расстаться с каретным сараем.

– Хорошо, не скажу. Но знаешь, это самая хорошая новость за последнее время!

– Хорошие новости всегда приходят втроем, – сказал Квиллер. – Вдруг у Джоди родится двойня? А кстати, была ли в роду Гейджев женщина по имени Синара?

– Не думаю. Как, как ты её назвал?

– Звучит поэтически: С-и-н-а-р-а.

– Нет, не знаю. Никогда не слыхал этого имени.

В приличное время, когда уже действовал льготный тариф, но ещё не настолько поздно, чтобы причинить неудобства обитательнице <Парка розового заката>, Квиллер заказал разговор с Флоридой, а Коко прыгнул на стол и уселся в позе внимательного слушателя.

– Настраивай свои локаторы, – посоветовал ему Квиллер, – могут быть интересные новости.

Усы и брови у кота выставились вперёд.

Квиллеру ответил бодрый женский голос, и он, придавая своему чарующую мягкость и раскатистость, произнёс:

– Могу я поговорить с миссис Селией Робинсон?

В трубке сперва послышался вибрирующий смех, а потом игривый голос:

– Клейтон, я узнала тебя. Ты напрасно думаешь, что сможешь одурачить свою бабушку. Мама знает, что ты мне звонишь?

– Прошу прощения, миссис Робинсон, но я не Клейтон. Я сослуживец Джуниора Гудвинтера, внука миссис Гейдж. Я звоню из Пикакса. Меня зовут Джим Квиллер.

В ответ раздался смешок, в котором улавливалось смущение.

– Ой, извините, я приняла вас за моего проказника внука. Он любит менять голоса, да и вообще горазд на всякие выдумки. Как, простите, вы сказали, вас зовут?

– Джим Квиллер. Джуниор дал мне номер вашего телефона.

– Да, он был здесь несколько дней. Вообще-то он хороший мальчик. А про вас я знаю всё. Миссис Гейдж давала мне газеты с вашими статьями. Только вот я запамятовала, как называется ваша газета.

– <Всякая всячина>.

– Да, помню, название, правда, немного странноватое. Мне страшно понравилось ваше фото в газете. У вас великолепные усы. К тому же вы похожи на кого-то из телеведущих.

– Благодарю вас, – галантно ответил Квиллер, хотя в глубине души он ожидал, что дама похвалит его литературные творения. Прочистив горло, он приступил непосредственно к делу. – Редактор поручил мне написать очерк об Эвфонии Гейдж, и мне хотелось бы поговорить с кем-нибудь, кто в курсе её жизни во Флориде. Вы ведь хорошо её знали?

– О да! Мы были соседками, и я вроде как присматривала за ней.

– Каким образом? Если не возражаете, я запишу наш разговор.

– Да, пожалуйста. Я заходила к ней каждый день, и мы отправлялись на машине туда, куда она хотела. Ей была ненавистна езда строем, то есть бампер в бампер, как это здесь принято. К тому же ей было восемьдесят восемь, а мне всего шестьдесят восемь.

– По голосу вам можно дать значительно меньше, миссис Робинсон.

– Вы полагаете? – В её голосе звучала неподдельная радость. – Это потому, что я пою.

– В ночном клубе? – игриво спросил Квиллер.

Миссис Робинсон весело расхохоталась.

– Нет, просто я все время что-нибудь напеваю, но перед тем как перебраться сюда, я пела в церковном хоре. Хотите, спою Вам прямо сейчас?

Первой мыслью, пришедшей Квиллеру в голову после этих слов, было то, что она хочет его разорить.