Дежурство Полли возле чайника закончилось, и теперь она ходила по залу, болтая с другими гостьями. Она знала буквально всех! Постепенно она приблизилась к столу с драгоценностями. Квиллер предложил ей выбрать что-нибудь в подарок себе на Рождество. Полли сопротивлялась, заявляя, что он уже подарил ей опалы, а бриллианты она не любит. Но он настоял на своём, и вот она нехотя подошла к столу, обратилась к секретарше, равнодушным взглядом окинула выставленные изделия, но вдруг чем-то заинтересовалась, и даже очень. Секретарша сделала очередную запись в блокноте, а Полли выпила ещё чашку чая.

Так, сколько ещё осталось?.. Двадцать минут! Хоть бы ограбление случилось, что ли!

Квиллер даже придумал подходящий сценарий. Одна из официанток роняет блюдо сандвичей с огурцом, чтобы отвлечь внимание… хватает пустой чайник и с силой бьёт им секретаршу… сгребает драгоценности в передник… бежит к служебному выходу. <Охранник> устремляется за ней. Он размахивает деревянным пистолетом и кричит: <Держите вора!>

Так Квиллер развлекался ещё минут пять.

Но куда девать оставшиеся пятнадцать?!

Он попробовал подыскать тему для будущей статьи. Можно ли написать тысячу слов о бутербродах с огурцом?.. Или о забытом ныне искусстве целования ручек?.. О шляпках? Ну да, конечно! Головные уборы бывают самыми разными: ковбойские шляпы, бейсбольные кепки, мотоциклетные шлемы, каски строительных рабочих, береты волынщиков, бескозырки моряков, митры епископов. Некоторые шляпы стали знамениты: треуголка Джорджа Вашингтона; шляпа фасона  <Янки-Дудл> с пером; фетровая шляпа актера Хамфри Бoгарта с продольной вмятиной и полями, спереди загнутыми вниз, а сзади – вверх; соломенное канотье певца Мориса Шевалье; шёлковый цилиндр танцовщика Фреда Астера…

Задумавшись, Квиллер не заметил, как пролетело время. Но вот фортепьяно смолкло, горелки под чайниками погасили, футляры с драгоценностями собрали и заперли, а сам он вбежал вверх по лестнице в кабинет управляющего, где его ждала чашечка кофе.

Когда Ларри Ланспик вёз его обратно, Квиллер сказал:

-Тебе не кажется, что ваш ювелир немножко переигрывает? Костюм заимствовал из <Тысячи и одной ночи>, манеры – у Мольера… Прости меня, Ларри, но мне кажется, что вся эта помпезность ничего не стоит – с деловой точки зрения, я имею в виду.

– По правде говоря, мы не получаем ни пенни комиссионных со сделок, которые он здесь проворачивает, – согласился Ларри. – Но что с того? Это происходит раз в пять лет, а в промежутке мы заказываем у него для наших клиентов жемчуга, обручальные кольца и прочее и делаем обычную наценку. Кроме того, вся эта шумиха работает на нас и помогает старой гвардии сбывать свои фамильные драгоценности.

– Как ты считаешь, Делакамп предлагает справедливую цену?

– Жалоб не было. Делакамп посылает им розы, и они счастливы уже оттого, что он наносит им визит.

Высадив Квиллера у служебного входа в театр, Ларри вручил ему небольшую книжечку.

– Это пьеса, которую мы ставим. Может, захочешь заглянуть в текст перед премьерой? Ведь рецензию будешь писать ты.

– А кто же ещё?

Пьеса называлась <Ночь должна прийти>.

– Впервые её поставили в тысяча девятьсот тридцать пятом году. Эмлин Уильямс написал роль слуги для себя.  Вызов для всякого актера.

– Я знаю. Видел новую постановку на Бродвее несколько лет назад. Очевидно, эту роль будет играть Дерек Каттлбринк?

– К сожалению, нет. Он, конечно, справился бы с нею, но теперь занят по вечерам в отеле.

Ты ведь знаешь, Дерек – метрдотель в <Макинтоше>… Можешь оставить всё это на столе в костюмерной.

– Хорошо.