– Там разве была церковь?

– Нет, сэр, церкви не было. Люди просто собирались вместе и пели гимны.

– Расскажите о Бетси.

– Она была старшей из шестерых детей в семье и никогда не ходила в школу, потому что ей надо было все время помогать матери по дому.

<В наши дни это кажется просто невероятным>, – подумал Квиллер.

– Продолжайте, продолжайте, – сказал он Норе, видя, что та остановилась. – Не ждите моих вопросов.

– Хорошо, сэр. Когда Бетси исполнилось тринадцать лет, она услыхала, что в одной гостинице нанимают девушек, выросших на ферме, – убирать и помогать на кухне. Хозяева знали, что девушки с фермы не боятся работы. Бетси сбежала из дома и устроилась в гостиницу. Там ей было очень хорошо – она стелила постели, занималась уборкой. Её кормили, а спала она в переоборудованном подвале. Однажды хозяйка гостиницы велела ей отнести полотенца мужчине, живущему в одном из номеров. Он был очень добр. Он сказал ей: <Ты красивая девушка. Садись, давай побеседуем>. Ей никогда не говорили, что она красивая. Она провела какое-то время у этого мужчины, и он обошелся с ней очень хорошо. Когда она уходила, дал ей много денег. Но хозяйка выбранила Бетси за то, что та задержалась, а когда через несколько месяцев выяснилось, что Бетси беременна, девушку уволили.

Квиллер фыркнул в усы. Звучало совсем как сценарий какого-нибудь старого немого фильма.

– Продолжайте, – сказал он.

– Возвращаться домой в Агли-Гарденз она боялась, так что пришлось ей все лето бродяжничать, ночевать в сараях, попрошайничать по деревням. Она знала все, что надо, о родах и детях, потому что не раз видела это дома. Своего ребенка она родила в хижине на Чипмункской дороге. Это был мальчик. Она назвала его Дональд. Но она не могла оставить младенца у себя, а потому положила его в коробку и оставила, надеясь, что кто-нибудь найдет его и позаботится о нем. Дональда нашел полицейский, и все вокруг заговорили о брошенном ребенке. Его назвали другим именем, и время от времени она слышала о нем.

– Она продолжала жить в нашей местности?

– Да, сэр. И всегда следила за тем, что делает её Дональд – играет в футбол, работает в лесничестве, потом в отеле. А теперь он получил золотую медаль на состязаниях.

– Она знает, что его подозревают в убийстве?

– Да, сэр.

– Если это послужит утешением для… Бетси, то передайте ей, что защитником на суде будет лучший адвокат округа.

– Спасибо, сэр… А если… если они узнают, что Дональд убил собственного отца?.. Он ведь об этом не догадывался.

– Конечно… не догадывался… – с трудом выговорил Квиллер.

<Йау!> – раздался пронзительный вопль.

Квиллер поблагодарил Нору за рассказ, пообещал, что подумает насчет включения его в свою книгу, и проводил гостью до машины.

– Вы очень хорошо изложили эту историю, Нора. Сделайте мне одолжение: не рассказывайте её больше никому.

– Хорошо, сэр.

Он пощадил чувства Норы и не признался ей, что угадал, кто такая на самом деле эта <Бетси>. Да она и без того поняла, что он догадался. Это было видно по просительному взгляду, который она на него кинула, сказав: <Хорошо, сэр>.

Что казалось Квиллеру непостижимым, так это интерес, который Коко в последнее время проявлял к <Царю Эдипу> – античной истории о человеке, по неведению убившему собственного отца>

Когда Нора уехала, Коко шумно спрыгнул с холодильника, а вслед за ним, как перышко, спорхнула Юм-Юм. Вознаградив их за хорошее поведение, Квиллер заварил себе кофе и прочитал ещё одно письмо Энни, датированное тридцатым ноября.