Дорогая Фанни!

Мне хотелось бы написать тебе лёгкое, жизнерадостное письмо, тем более что праздники на носу, но я очень расстроена из-за Дэна и убеждена, что ты не будешь против, если я поделюсь с тобой своей тревогой. Дело в том, что мой любимый супруг только что потерял работу в магазине. Он говорит, что у них было сокращение, но это очень странно! Началась предрождественская горячка, и, казалось бы, наоборот, им должны понадобиться дополнительные работники. Подозреваю, что он выпивал в обеденный перерыв, а может быть, и во время работы. Я не вижу ничего плохого в том, чтобы выпить коктейль перед обедом (хотя сама отказалась от этого, когда забеременела), но у Дэна выработалась привычка пить чуть больше, чем нужно, когда ему не по себе. Я прекрасно понимаю: его угнетает, что он не может выступать на сцене, но мысль о том, что он меня обманывает, невыносима. Однако не нужно поддаваться дурному настроению. Надо верить в нашу мечту – в сценическую карьеру Дэна, в домик за городом, в здорового малыша. Дэн хочет устроиться официантом, и я знаю, что у него, с его актерским талантом и располагающими манерами, это получится. Боюсь только, что на этой работе у него появится ещё больше возможностей опрокинуть рюмку-другую. О Фанни, пожелай нам удачи!

Твоя Энни

Квиллер мог только посочувствовать своему отцу. Он и сам одно время был склонен топить горести в вине. Но нельзя было не сострадать и будущей матери: на ней лежала большая ответственность, и понятно, что она тревожилась.

<Я так переживаю, – подумал он, – будто все случилось не пятьдесят с лишним лет назад, а только что. А я не в силах вмешаться, не могу ничего сделать…>

Он прочёл письмо от двадцать девятого декабря.

Дорогая Фанни!

Это письмо будет кратким. Я только хочу тебе сообщить, что чувствую себя неважно. Уже несколько дней не выходила на работу, а сегодня доктор сказал, чтобы я и дальше оставалась дома, если не хочу потерять ребенка.

Дэн устроился в магазинчик, работающий по вечерам, и я сижу допоздна, ожидая его. А когда он приходит, вижу, что он слишком много пил. Что мне делать? Чем все это кончится?

Твоя Энни

Не успел Квиллер осмыслить прочитанное, как зазвонил телефон. Милдред приглашала его с Полли завтра на обед.

– Прошу прощения, что зову так поздно, но мне пришло в голову, что, наверное, надо проявить гостеприимство по отношению к мистеру Соловью и устроить маленький обед в его честь. Не будет ничего грандиозного, только мясо в горшочках и коктейли. Полли говорит, что он просто очарователен! У тебя есть возможность прийти, Квилл?

– Ради твоего обеда я всегда найду возможность, Милдред, ожидаешь ты очаровательного почетного гостя или нет.

<Полли вечно откапывает каких-нибудь очаровательных типов, – подумал он. – Сначала был очаровательный франкоканадский профессор из Квебека, затем очаровательный и галантный ювелир из Чикаго, теперь очаровательный букинист из Бостона>.

– В какое время приходить? – спросил он. – И что будет на десерт?

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

21 сентября, понедельник.

Убивать курицу, несущую

золотые яйца, – безумие.

Вырвав очередную страницу из календаря Калверта, Квиллер пожалел, что сентябрь близится к концу. В последний вторник месяца он посвятит свою колонку мудрым изречениям, собранным десятилетним мальчиком. Среди них были и любимые всеми пословицы, и несколько двусмысленные, некоторые имели иностранное происхождение. Все они хранились у Квиллера в ящике буфета, и все обязательно будут напечатаны, чтобы читатели смогли обсудить их за кофе в <Грозном псе>, за чаем в <Уголке на Иттибиттивасси> или за кружкой пива в баре.