– Ты когда-нибудь видел её сестру? – осведомился Арчи.

Квиллер игриво ответил:

– Нет, и порой я сомневаюсь, есть ли у Полли на самом деле сестра в Цинциннати.

– Может быть, у неё в Цинциннати другой мужчина? – предположил Арчи.

– Как вам обоим не стыдно! – укорила их Милдред. – Вы были скверными мальчишками, а теперь стали скверными мужчинами!

Двое друзей обменялись шаловливыми взглядами, и Арчи радостно произнёс:

– В четвёртом классе Квилл сочинил непочтительные стишки о наших учителях. Я помню такое:

Грозная мисс Перкинс, плоская как доска,

Хоть и старая дева, а смотрит свысока.

– Не самое лучшее из моих двустиший, – заметил Квиллер. – Арчи продавал их на школьном дворе по пенни за штуку. Вот в чем была наша ошибка: мы поставили дело на коммерческие рельсы.

Арчи заказал мартини и предложил ознакомиться с меню.

– Сегодня вечером по телевизору документальный фильм, который я бы хотел посмотреть.

– Какие-нибудь горячие новости из большого города, Арчи? – спросил Квиллер. – Я выехал сегодня в восемь утра.

– Ну так вот! – вмешалась в разговор Милдред. – Фрэн Броуди видели в ресторане «Конь-огонь» с доктором Преллигейтом. Они обедали и пили шампанское! Все гадают, насколько это серьёзно.

– Что значит «серьёзно»? – перебил её муж. – Вот мой обед – это действительно серьёзно.

Подали салат, и Милдред заговорила как по писаному, будто строчила материал для своей рубрики:

– Исторически салаты предназначались для того, чтобы освежиться перед десертом. В ресторанах их начали подавать в самом начале, чтобы клиенты не томились в ожидании бифштекса. Хозяйки подавали салаты в начале трапезы, так как детишки и мужья их терпеть не могли, а перед обедом у них зверский аппетит.

– Как я понимаю мужей! – заявил Квиллер. – Терпеть не могу салаты.

– Кислый вкус большинства заправок не способны оценить многие. Когда моя дочь была подростком, она обычно добавляла сахар во французскую заправку для салата.

– Какой ужас! – воскликнул её муж.

– Пожалуйста, передай мне сахар, – попросил Квиллер.

Все трое сделали одинаковый заказ и сошлись на том, что баранья нога превосходна, но пирог с земляникой не так хорош, как у Милдред. Они не стали засиживаться за кофе: Райкерам не терпелось увидеть уникальную лестницу.

Коко и Юм-Юм встретили их у двери третьего номера и последовали за ними на башню.

– Фантастика! Настоящее произведение искусства! – восхитилась Милдред. – И ведь ей больше ста лет!

– Мы можем дать фотографию этой лестницы на первой полосе в понедельник, – решил Арчи. – Ничего, если мы завтра пришлём фотографа? Он сначала позвонит… Ею заинтересуются газеты по всему штату и даже телевидение… Но эту мебель нужно будет убрать, чтобы не мешала.

– Она же вся из дерева чёрного ореха! – воскликнула Милдред. – А этот низенький ларь – сундук для приданого! На нём написано имя невесты!

Спереди замысловатыми буквами было выведено: «Эльза Лимбургер».

– О, давайте посмотрим, что там внутри!

Сундук действительно был наполнен приданым невесты – с кружевами и вышивкой. Однако роскошные туалеты выцвели от времени.

– Как печально! Бедная девушка умерла перед свадьбой, – продолжала Милдред. – Её родители были в таком горе, что не могли видеть мебель, которую она взяла бы в свой новый дом.