Кларисса

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Ещё одна неделя! Еще одно жизнеописание <великого ушедшего>. Осмонд Хасселрич был основателем и управляющим юридической фирмы, известной под названием <Хасселрич, Беннет, Бартер и Адамс>. Когда Квиллер унаследовал состояние Клингеншоенов, именно старый мистер Хасселрич помог ему учредить Фонд К.

Квиллер до сих пор помнил, что адвокат непременно угощал клиентов чаем в своем офисе, отделанном панелями красного дерева. Его секретарша приносила чайник и чашки на серебряном подносе, и пожилой джентльмен слегка трясущимися руками сам разливал чай в фарфоровые, времен королевы Виктории, чашки, принадлежавшие еще его бабушке.

Знает ли кто-нибудь, что случилось с этими драгоценными чайными чашками, которые так позвякивали о блюдца, когда старый адвокат передавал их своим клиентам?

Лайза Комптон провела изыскания. Квиллер постарался придать очерку из тысячи слов некую сбалансированность: Осмонд Хасселрич, сын первопроходца… воспитан в Филадельфии щедрыми бабушкой и дедушкой… молодой, пробивающий себе дорогу адвокат в молодом городе Пикаксе… полвека неустанного труда на благо клиентов… к концу жизни и карьеры – три деловых партнера и респектабельный офис. Записка собиравшей материал Лайзы гласила: <Квилл, ходили слухи, что у Фанни Клингеншоен был жаркий роман с Осмондом перед тем, как тот уехал в юридическую школу, а она стала стриптизершей в Атлантик-Сити, но не думаю, что ты захочешь упоминать об этом. Лайза  >.

Квиллер отправил субботний материал с посыльным на мотоцикле, сэкономив таким образом себе время на уборку. Потом, в два часа, он прогулялся до своего почтового ящика, установленного для удобства почтальона на столбике у дороги, и газетного киоска. Дебютный материал Клариссы будет на первой полосе. Сколько ему отведут места? Какой величины заголовок поставят? Где поместят?

Он хорошо помнил свою первую публикацию в чикагской газете. Ее заткнули на последнюю страницу. Печать была убойная. Его фамилию написали с ошибкой. Но то был Чикаго, а это Пикакс.

Фотографии первых четырёх предметов, заявленных на Аукцион фамильного имущества, красовались на первой полосе. Крупный снимок портрета Авраама Линкольна – гравюра на меди, с которой были отпечатаны тысячи черно-белых оттисков. Внизу стояла интригующая подпись: <Ждите еще одну древность с родословной в завтрашней "Всякой всячине">.

Кларисса, должно быть, ног под собой не чуяла от радости, и Квиллер тоже порадовался за неё.

Он сидел на ступеньках Центра искусств и совсем не удивился, когда из здания выскочил Торнтон Хаггас со словами:

– И долго ты здесь сидишь? Не знаешь разве, что мы берем деньги за стоянку?

– Сколько хотите за место? Я куплю, – нашёлся Квиллер.

Торн уселся рядом с ним, и Квиллер сказал:

– Помнишь, ко мне приезжала молодая пара? Они еще купили твою поделку из дерева. И ты развлекая их рассказами из истории города. Так вот, та девушка – она живёт теперь здесь.

Историк взглянул на крупный план и сразу вспомнил:

– Кажется, это родственники Ледфилдов?

– Здесь-то собака и зарыта, Торн. Я слыхал, что Ледфилды в последнее время стали жить очень замкнуто.

– О, они никогда не собирали у себя большого общества, Квилл.