– О, они никогда не собирали у себя большого общества, Квилл. Это одна из последних хороших старых семей, и, думаю, Натану очень обидно, что род Ледфилдов вымирает. Его брат, недавно погибший в результате несчастного случая, был позором семьи. Не знаю, каков племянник. Это тот, длинноволосый, который заходил сюда и купил одну из моих мисок?

– Он самый!

– М-м-да-а! – За этими модуляциями скрывалось многое.

– Дорис Ледфилд входила в совет директоров библиотеки Полли. Однако она недолго там проработала, Торн, ушла.

– Да, Дорис очень милая, но робкая. Она готова целовать землю, по которой ходит Натан. Вообще-то есть одна история, которую я, пожалуй, не стал бы пересказывать никому, кроме тебя, Квилл. Когда Дорис узнала о том, что бесплодна, она предложила Натану развод, чтобы он мог жениться на ком-нибудь, кто дал бы ему наследника. То, что он с возмущением отказался от такого предложения, делает ему честь. Да, он настоящий джентльмен. В высшей степени порядочный человек.

– Ты слышал, как он играет на скрипке?

– Он мог бы выступать на сцене, Квилл! Извини…

Торнтона позвали к телефону, а Квиллер встал и пошел обратно, но уже гораздо медленнее, погруженный в задумчивость.

Около шести вечера Квиллер позвонил Мэгги Спренкл домой. Он долго колебался, прежде чем сделать это: вдруг она как раз готовится насладиться горячим куриным бульоном и зеленым листовым салатом после тяжелого дня в приюте для бездомных животных? За ее столом могли поместиться шестеро, и Квиллер представил себе пятерых <дам>, чинно восседающих на стульях. В викторианском дворце Мэгги даже кошки вели себя по-королевски. Они не разговаривали, если к ним не обращались, и отвечали исключительно вежливым мяуканьем.

Убедившись, что не помешал обеду, Квиллер спросил:

– Ты видела сообщение об аукционе в сегодняшней газете?

– Еще бы не видеть! Кто его писал? Это новое для меня имя.

– Новая журналистка из Калифорнии. Она только что приехала со своим котом, британским короткошерстным. Без сомнения, ей поручат освещать Аукцион котят, и она, конечно, справится. Кларисса почтёт за честь познакомиться с твоими <дамами>. Она уже восхищается ими издали.

– Каким ветром её занесло в Пикакс, Квилл?

– Это интересная история! Племянник Ледфилдов привёз её сюда как свою невесту, а поскольку он не подарил ей кольца, Дорис отдала девушке одно из своих, с бриллиантом. Однако позже выяснилось, что Харви ненавидит кошек, и Кларисса бросила его.

– Очень хорошо её понимаю! – с жаром воскликнула Мэгги.

– Но ей у нас очень понравилось, а газета была счастлива принять ее на работу. Однако возникла проблема: Кларисса хочет вернуть кольцо, но не может встретиться с Дорис. К телефону подходят только секретарь и домоправительница.

Мэгги сказала:

– Нам с Джереми пришлось усвоить раз и навсегда одну вещь о Натане Ледфилде. Он перфекционист, и очень жесткий. Все должно быть именно так и не иначе! Появиться на людях, шмыгая носом, с пачкой бумажных носовых платков, как это частенько делаю я, совершенно немыслимо для Натана, а Дорис приходится жить по его правилам. Итак… когда они страдают от аллергии – как деликатно называют кашель и сопли, – Натан, понятное дело, не разрешает Дорис даже подходить к телефону. Скажи молодой леди, пусть зайдет ко мне поговорить об Аукционе котят.

Передавая приглашение, Квиллер сказал Клариссе:

– Мэгги из состоятельной семьи с Пёрпл-Пойнт. Ее прапрабабушка владела весьма прибыльной угольной шахтой; эта леди носила длинное черное платье с маленьким кружевным воротничком и… дробовик.