Квиллер написал требуемые данные, назвав себя Рональдом Фробницем.

— А во что мне обойдётся разгадка этой шарады?

— Не дороже денег… Ещё чашечку?

— Спасибо, нет. Но кофе был хорош. Какую марку растворимой бурды без кофеина ты пьёшь?

— Выметайся отсюда! — взвизгнула Сьюзан.

Квиллер побродил по пустому магазину.

— Нельзя сказать, что сегодня от покупателей отбоя нет. Никто в двери не ломится.

— Чего ты хочешь: понедельник.

Репортёр обошёл выставленные на продажу предметы меблировки разных стилей: чиппендейл, мебель эпохи королевы Анны, Китай… — и наконец остановился перед вышивкой, заключенной в рамку. Нити на ткани поблекли, а само полотно потемнело от старости. По краям картины были пущены заглавные буквы алфавита, а в центре был изображён мальчик, перепрыгивающий через подсвечник с горящей свечой. Внизу Квиллер разобрал строки: Джек, будь ловок! Джек, скорей!

— Что это такое? — спросил Квиллер.

— Образец вышивки с различными видами стежков. Конец девятнадцатого века, — пояснила Сьюзан. — Обычно я не держу такие вещи у себя в лавке, но она досталась мне случайно. Прибыла в коробке с очень хорошими гравюрами.

— Я помню эту детскую считалку. Готов отдать доллар всякий раз, когда я её слышу. У нас дома было совсем другое правило: поспешишь — людей насмешишь. Как-то раз я поспешил — выбежал очертя голову играть в бейсбол с ребятами и свалился с каменной лестницы. Пришлось верхнюю губу зашивать — наложили двенадцать швов. — Квиллер пригладил усы.

— Думаю, мама у тебя была просто святая. Как ей удалось вырастить порядочного человека из такого раздолбая, как ты? Не сомневаюсь, что в детстве ты был раздолбаем.

— Наверно. Но внутри я всегда был белый и пушистый. А сколько стоит вышивка?

— Бери так. Всё равно я никогда её не продам.

По дороге домой Квиллер включил приёмник — послушать последние новости — и сразу же напоролся на Дерека Каттлбринка с его западным прононсом, гнусаво распевавшего новомодный шлягер про белого щенка из приюта: «В дурном настроении…» Квиллер поморщился: «Надо же, этот негодяй уже пробрался на студию и записал эту дребедень, и теперь они будут крутить её до тошноты — до самого Рождества! Конечно, это поможет многим собакам и кошкам найти своих хозяев, но парень точно доведёт радиослушателей до ручки».

Последние известия не содержали ничего нового по сравнению с сегодняшним выпуском «Всякой всячины», только изложение было более кратким. Исключением было лишь одно обращение:

«Мускаунти на пороге экологической катастрофы! Настройте ваши приёмники на волну местного радиоканала в восемь часов вечера, в тот час, когда наши гражданские лидеры будут выступать с призывами противостоять угрозе пожаров, охвативших наши леса, поля, деревни. Необходимо принять срочные меры по обеспечению безопасности населения! Каждый житель нашего города должен включить радио в восемь вечера! Будьте с нами! Оповестите ваших друзей, родных и соседей!»

Пока Квиллер болтался в центре, сиамские кошки знакомились с его новыми приобретениями. Вернувшись домой, он обнаружил, что угол его длинноворсого ковра загнут и под него засунуты два жёлтых карандаша — работа Юм-Юм. А в прихожей с медной лампы был свёрнут новый квадратный абажур — работа Коко. Кот любил потереться мордочкой о нижний край абажура. Всё остальное было в полном порядке: красные яблоки по-прежнему лежали в корзинке на столе, красные герани, выстроившись в ряд, красовались на перилах балкона, а красногрудые малиновки над камином с тем же усердием тащили колбасообразного червя из земли.